Я покосился на рынду. Тот ухмылялся в бороду, но в целом делал вид, что его это не касается.

— Погода сегодня хорошая. Красота вокруг. Почему бы и не постоять? — сказал я.

— Дурак! — фыркнула Евдокия, резко поворачиваясь, чтобы уйти.

— Постой! — попросил я.

— Чего ещё⁈ — скривилась она, но всё же остановилась и развернулась ко мне.

— Поговорить я хотел. Прощения попросить, — тихо сказал я.

Слова эти дались мне нелегко, и я бы с куда большей охотой поскакал с саблей в руке на превосходящие силы противника. Мне вспомнилось вдруг, как средневековые поэты и авторы рыцарских романов сравнивали общение с прекрасной дамой с осадой крепости. Вранье, осада крепости занятие крайне унылое и однообразное.

Евдокия вздохнула, посмотрела по сторонам. Вести такие беседы у самых ворот — идея не самая лучшая. Мы неторопливо пошли прочь. Подальше от любопытных взглядов разного рода сплетниц, наверняка глядевших на нас из окон царицыного терема. Уж они-то с большим удовольствием послушали бы.

— Ну, говори, — холодно произнесла она, когда мы немного прошлись в тишине.

Я немного помолчал, подбирая слова.

— Прости, Евдокия, — сказал я, не найдя ничего лучше.

— За что? Ты ничего не сделал, — фыркнула она.

— Вот за это и прости, — сказал я. — Служба не отпускала никак.

Она молча дёрнула плечами, поправила выбившийся из-под платка локон.

— Я уж думала, сгинул ты где-то… Хоть бы весточку какую послал, записку, — пробормотала она.

— Посылал, — сказал я.

Не поверила, похоже. Мы ещё немного прошлись в тишине. Разговор не клеился.

— Каждый день о тебе думал, — решился я на небольшую ложь.

— Кабы думал, так зашёл бы, — нахмурилась Евдокия. — Сколько ты в Москву приезжал? И только сейчас сподобился.

— Служба, Евдокия, служба… Порой вздохнуть времени нет, — сказал я.

— Да, сказывали мне… Больше так не пропадай, ладно? — попросила она.

— Не буду, — пообещал я, доставая из-за пазухи свёрток с подарком. — Держи. Это тебе.

Она недоверчиво приняла подарок, развернула, удивлённо вскинула брови, залилась румянцем.

— Ой, красота какая… Это мне? — не поверила она.

— Тебе, душа моя, — улыбнулся я.

Она, никого не смущаясь, вдруг порывисто обняла меня, тут же вспыхнула, отстранилась. Соскучилась, хоть и не хотела этого сама признавать. Я понял, что тоже по ней соскучился. По её румянцу, смущённой улыбке, блеску в глазах, живой мимике, ярким эмоциям. Мне этого не хватало. Последние несколько месяцев я был окружён сплошь бородатыми суровыми мужиками.

— Соскучился я по тебе, Евдокия, — признался я.

— И я… — тихо выдохнула она.

Будь мы наедине, в интимном полумраке тесной комнатки или в просторной прохладе дворцовой светлицы, возможно, что-то бы и получилось. Что-то большее, чем просто подержаться за руки. Но мы находились посреди оживлённой улицы, и я не мог рассчитывать даже на поцелуй. Срамно.

Да и вообще, до свадьбы от честной девушки, какой, без сомнения, и являлась Евдокия, ждать ничего не стоит. Блудить — грешно, и себе это позволяли, в основном, вдовы. Хотя, само собой, бывало всякое. Особенно если помнить, что в бане парились все вместе, мужчины и женщины.

Я снова задумался о свадьбе, снова отогнал эти мысли прочь. Может быть, позже. Когда мне не придётся постоянно думать о том, что мне нужно быть рядом с супругой, чтобы защитить её от моих врагов. Убрать самых могущественных, и тогда уже можно думать о тихой семейной жизни.

Вот только это могло затянуться очень и очень надолго.