- А таперича все к тому, што мы снова будем воевать с энтими сукиными детьми.

- А я утверждаю, что Блейн прав! – Рузвельт сжал кулаки. – Господь знает, мне не нравится республиканская партия, за исключением того, что они хотят занять по отношению к нашим соседям жесткую линию, но в наше время это огромное исключение.

- Это вы, хозяин, точно сказавши, так оно и есть, язви его, - яростно тряхнув головой, ответил Филандер Сноу. –Энти мятежники, с тех самых времен, как мы профукавши войну, возють нас мордами по говну, а энти восточники – оне толечко лыбятся да глотають, да ышшо говорят: «Спасибочки вам», такие кроткие, как овечки. Оченно надеюся, што однажды – скоро - оне впустять Монтану штатом в Союз, и я буду голосовать за людей, у которых есть хоть немного больше твердости. Много не нужно, а самой чуточки будет в самый раз для того, штоб заставить мятежников спуститься с небес на грешну землю, ага.

- Думаю, что ты абсолютно прав, Фил, но конфедераты не единственные враги, о которых мы должны беспокоиться, особенно здесь, в Монтане. – Теодор Рузвельт отвернулся от юга и обратил взор к северу.

- Здесь, недалеко от Хелены, мы находимся всего в паре сотен миль от канадской границы.

- Встречался я с канюками , - проговорил Сноу. – Не самые худшие люди – с ними можно иметь дело. Однако ж, Канада не вольна и независима, как мы. Энти лимонники чё хотят там – то и творят.

- O, конечно же. – Согласился Рузвельт. – И они в состоянии творить все, что хотят, поскольку закончили прокладку своей трансконтинентальной железной дороги примерно в то время, как я появился в Монтане. Единственная причина, по которой они построили эту железную дорогу, единственная причина – говорю тебе, Фил – это переброска британских солдат вдоль границы в те места, где их использование может оказаться наиболее выгодным.

- И где оне принесуть наибольшую пользу, - добавил Сноу.

Рузвельт улыбнулся. Его наемный работник не имел ни малейшего представления о смешном. Он не стал пускаться в дальнейшие объяснения, чтобы не выставить старшего мужчину дураком. Вместо этого он переключился на другую тему, более занимавшую его:

- И сейчас конфедераты, не довольные тем, что последние двадцать лет играли на наших слабостях, запустили свои когти еще и в Мексиканскую Империю.

- По тому, што прописали газеты в последнем разе, кады вы ездивши в город, президент Блейн энто так не оставит, - сказал Сноу.

- Уж лучше, чтоб так оно и случилось. Иначе вся страна вместе с ним покроется несмываемым позором. Его избрали не для того, чтобы он праздновал труса – именно это я неустанно повторяю. – В голосе Рузвельта прозвучала твердая решимость. Уж если он приходил к какому-то решению, он от него никогда не отступал. – Подготовь коляску, Фил. Поеду к черту на кулички - в город разузнать последние новости. Если будет война, то ясно, как день, что вскоре орды «красных мундиров» потекут через нашу границу. Как жаль, что у нас на ранчо нет своей телеграфной линии, ей богу! Ведь хочется знать, что происходит в мире.

Если Филандер Сноу и заботился об окружающем мире, то он великолепно это скрыл. Он мог быть, и возможно, когда-то был неотесанным мужланом, то сейчас работа на ферме и периодические кутежи в Хелене полностью его удовлетворяли.

- Всего пару минут, хозяин – и будет готово. – Он сплюнул, хохотнул и снова сплюнул. – Вы, хозяин, жуть какой смешной бываете, кады вобьете себе что-то в голову.

Пока Сноу запрягал коляску, Рузвельт зашел в дом за своим винчестером. Ранчо располагалось в десяти милях к северу от Хелены в маленькой котловине, окруженной холмами, которые защищали ее от самых сильных метелей. Здесь он больше беспокоился о медведях, чем о бандитах или недружелюбных индейцах, но мало ли что могло случиться? Вместе с винтовкой взял коробку с патронами 45-го калибра.