Шли Рембранды, Ван-Дики, Теньеры... Но Глафира Семеновна хоть и смотрела на произведения их кистей, но мало что видела... Она думала о капитане, о своей губе. Мысли путались.

"Впрочем, что-ж губа? Губа ведь это временно..." мелькало у ней в голове. "Завтра опухоль будет меньше, а послезавтра и совсем исчезнет. Капитан все это очень хорошо понимает, Он бывал в Японии, в Китае. Но какой прекрасный человек! Какой у него нежный голос... А глаза, глаза... Прямо, можно сказать, огненные... И брюнет, брюнет, как вороново крыло!"

Она прикрыла свою губу носовым платком и с восторгом посмотрела на капитана.

"Прелесть, кто за мужчина!" сказала она себе мысленно и тяжело вздохнула.

Вздохнул и капитан. Фламандская школа кончилась. Начались картины старинных немецких художников и французских.

- Немецки схола, а там французски...- сказал капитан,

- Слишком много впечатлений, слишком,- говорила Глафира Семеновна.- Я устала и многое у меня как-то мелькает...

Она сделала жест перед глазами.

- Там еще скульптюр...- произнес капитан, указывая в пространство.

- Нет, скульптуры уж можно посмотреть завтра, а теперь осмотрим наскоро картины и поедем куда-нибудь в другое место. Видите, какой у меня муж! Ему скучно.

- О, муж! Ваш муж...

Капитан покачал головой.

Они осмотрели наскоро картины и подошли к Николаю Ивановичу. Тот сидел на диване с открытым ртом и посапывал. Он спал.

- Боже мой! Вот варвар-то!- проговорила Глафира Семеновна, разбудила его и сказала:- Как тебе не стыдно спать в таком месте. Срамник. Вставай... Мы все осмотрели... Кончили... Поедем куда-нибудь... Куда ты хотел?

Супруг поднялся с дивана и, щурясь на свет, произнес:

- Стомило маленько... Уж вы извините, капитан... Сегодня рано встали... ездили в ваш собор... в катедраль...

Они направились к выходу. Капитан подал Глафире Семеновне руку. Николай Иванович шел сзади их и позевывал.

LXXXI.

В музее супруги Ивановы пробыли не более двух часов. Выходя из музея, Николай Иванович бранил в душе капитана, что он долго задержал их в одном месте, но все-таки разстаться сейчас с капитаном не хотел. Присутствие капитана ему нравилось. Он ему все-таки служил компаньоном для выпивки за завтраком. Мог служить таким-же компаньоном и за обедом, и вечером, тем более, что и Глафира Семеновна будет смотреть на него, Николая Ивановича, снисходительнее, если он будет пить с гостем, т. е. с капитаном.

- Никуда сегодня вас, Иван Мартыныч, от нас не отпустим, никуда!- проговорил Николай Иванович капитану, когда они очутились на улице.- Весь день должны быть с нами. Вместе пообедаем, вместе и поужинаем. Пообедать-то нельзя-ли куда-нибудь за-город отправиться? Глафира Семеновна, ты согласна?

- Да я с удовольствием, если только мы не противны капитану,- отвечала супруга, бросая вопросительно-кокетливый взгляд на капитана.

Тот, дрогнув по военному плечами, приложился под козырек и поклонился.

- Я имею большое честь и большой счастие...- сказал он.- Но у Мадрид нет хороши анвирон... Нет хороши ресторан за город...

- Ну, куда-нибудь, только-бы это было в саду, в зелени.

Капитан задумался.

- В парк...- проговорил он.

- едем в парк, хотя там мы вчера и были,- отвечал Николай Иванович.

Взят хороший экипаж, запряженный парой лошадей, Николай Иванович долго уговаривал капитана сесть рядом с Глафирой Семеновной, лицом к лошадям, но капитан не согласился, сел спиной к лошадям против супругов, и они поехали.

- У Мадрид один место, где можно быть в сад - это есть парк,- говорил капитан.- Один и больше нет.

В пояснение своих слов он показал один палец и отрицательно потряс рукой.