- Ах, в Казино-то записаться! Пожалуй... Впрочем, ведь можно и так ходить, гостями.

- Дороже... И опять-же шик не тот. Тону такого нет. А мы если, стало быть, теперича члены с супругой, то входим туда, как хозяева... Иногда по два, по три раза в день ходим. Вот, например, сегодня... Сегодня у нас там в три с половиной часа дня концерт классической музыки. Исполнена будет оратория... Вот уж какая оратория, я забыл, а только оратория... Жена знает. Приходите.

- Да ведь это я знаю...- сказал Николай Иванович.- Это ведь на скрипицах душу вытягивать начнут.

Оглотков пожал плечами.

- Правильно... что говорить!- произнес он.- Но зато модно... На аристократический манер... Все здешнее высшее общество там увидите. Однех княгинь разных будет штук пять-шесть.

- Нет, уж мы лучше вечером придем. Придем в лошадки поиграть.

- Конечно-же, лучше вечером,- поддакнула мужу Глафира Семеновна.

- Мы с женой и вечером будем. Вот там, мадам, я вас и познакомлю с своей супругой. А теперь до приятнаго...- раскланялся Оглотков.- Побегу голубей стрелять. И так уж опоздал.

Он пожал руки супругам и ускоренным шагом пошел по тротуару, помахивая тростью с серебряным набалдашником в виде шара.

Николай Иванович посмотрел ему в след, кивнул и сказал супруге:

- Каков английский аристократ! А еще года три тому назад, когда его отец-покойник был жив, так за обедом все они из одной чашки щи хлебали, а за фрак-то тятенька выволочку-бы дал, если-бы во фраке его увидел.

- Цивилизация...- отвечала Глафира Семеновна.

XVI.

Оставшись на улице одни, супруги почувствовали какое-то сиротство. Они взглянули друг на друга и Николай Иванович спросил жену:

- Куда-ж мы теперь?..

- Да пойдем дальние по этой улице. Доктор Потрашов давеча говорил, что и весь Биарриц-то состоит из одной улицы.

Они шаг за шагом и останавливаясь у окон магазинов, кондитерских и парикмахерских прошли всю улицу Мерии и продолжение ея - улицу Мазагран, свернули в рынок, где продавались сестные припасы, побывали на почте, находящейся против рынка, и уперлись в берег моря, где уже кончалась улица Мазагран. Перед ними была бухточка Порт Вье с зданием теплых ванн у самой воды. Здесь они спустились к воде. В тихой бухточке со стеклянной синей поверхностью, совершенно без всякаго прибоя, купались двое мужчин. Никто на них не смотрел, да и никого на берегу не было. Только старуха прислужница из теплых ванн развешивала для просушки купальное белье на веревку.

- Вот оно, скромное-то купальное место, про которое говорил доктор Потрашов,- заметил Николай Иванович.- Сюда купаться завтра и приду.

- А ты слышал, что нам нужно прежде приучить себя к морской воде теплыми ваннами,- отвечала супруга.

Супруги свернули направо и пошли по хорошо обделанной камнем набережной, висящей над морем. У берега виднелись скалы самой причудливой формы, выставившияся из воды и обливаемыя наскакивающими на них пенистыми волнами. Вот Rocher de la Vierge, дальше других скал выдавшаяся в море островком и соединенная со скалистым берегом мостиком. На вершине скалы стояла статуя Девы Марии и к ней вела высеченная в камне лестница с перилами.

- Надо зайти посмотреть,- сказал Николай Ивановнич, и они стали перебираться на скалу.

Вид со скалы на город был восхитительный. Глафира Семеновна, запасшаяся биноклем, тотчас-же стала любоваться видом. Вокруг плескались волны. Насмотревшись на город, расположенный по берегу террасами, стали смотреть в необозримую даль океана. Николай Иванович тотчас-же произнес:

- Вот откуда-бы хорошо написать письмо в Петербург свояку Петру Васильевичу, чтобы похвастаться перед ним. "Стоя на скале в Атлантическом океане, приветствуем тебя и Марью Семеновну! Вокруг нас бушуют дикия волны и над нашими головами слышен зловещий крик чаек".