«Огонь поядающiй» сошелъ съ неба и попалилъ пособниковъ дiавола.

Конечно, такое объясненiе не годилось для правительствъ техъ странъ, откуда были банкиры. Вызванные спецiалисты, химики и артиллеристы признали, что такiе составы, могущiе все обратить въ пламень, могли быть. Тутъ нетъ ничего ни Божескаго, ни чудеснаго. Подобныя бомбы имеются въ воздушныхъ флотахъ мiра.

Странно было, что никто не слышалъ грохота разрыва, никто не виделъ аэроплана, прилетевшаго къ зданiю банка, а между темъ банкъ охранялся воздушнымъ флотомъ.

Возмущенiе по этому поводу было громадное, и на требованiя советскихъ представителей о примерномъ наказанiи «вредителей», наглость которыхъ превзошла все меры, было торжественно обещано, что, если советское правительство докажетъ, что эти вредители имеютъ какую-то базу вне советской республики, что ихъ действiя направляются изъ заграницы, распоряженiемъ Лиги Нацiй будетъ составленъ мощный международный отрядъ, которому будетъ поручено истребленiе этой базы.

Докладъ капитана Холливеля въ «Интеллидженсъ Сервисъ» о таинственномъ кинематографическомъ обществе «Атлантида» решилъ дело. Детективнымъ бюро и разведкамъ всего мiра было приказано отыскать во что бы то ни стало место нахожденiя пассажировъ парохода «Немезида».

Въ этомъ советской власти помогла Русская «белая» эмиграцiя.

XXIV

Зимою этого года въ Русскомъ эмигрантскомъ мiре много говорили о томъ, что образовавшееся въ прошломъ году кинематографическое общество «Атлантида» вовсе не кинематографическое общество, а белогвардейскiй отрядъ, навербованный какимъ-то генераломъ для дессантныхъ операцiй въ советской Россiи. Называли и имя этого генерала, впрочемъ, всякiй разъ разное. А съ некоторыхъ поръ стали говорить, что этотъ отрядъ собрался на какомъ-то уединенномъ острову въ Атлантическомъ океане недалеко отъ Саргассова моря, тамъ устроилъ базу, съ этой базы говоритъ по радiо и посылаетъ своихъ людей на аэропланахъ во все страны Европы.

Эти слухи пошли изъ Парижа и даже, точнее, изъ того маленькаго предместья Парижа, такъ называемаго банлье, где была вилла «Les Coccinelles». Точно тамъ кто то бросилъ камень въ воду и какъ отъ такого брошеннаго камня идутъ все расширяющiеся круги, такъ и отъ слуховъ, пошедшихъ оттуда, пошла вся эта молва. И чемъ дальше отъ Парижа, темъ ярче и шире были разсказы о томъ, что тамъ делается. Въ Югославiи этотъ отрядъ обратился въ целый корпусъ Императорской армiи съ настоящими цветными дивизiями, навербованными изъ необычайно воинственныхъ туземцевъ этого острова. Въ Болгарiи это былъ уже не корпусъ,

но целая двухсоттысячная армiя и при ней мощный тоннажъ для доставки ея въ Россiю. Тамъ по фамилiямъ называли генераловъ, назначенныхъ въ эту армiю. Ихъ

будто бы нарочно показывали умершими. Называли и цифру прогонъ и пособiй, яко бы полученныхъ этими генералами: сто долларовъ на дорогу и сто на экипировку.

Эти слухи по разному отзывались въ различныхъ эмигрантскихъ кругахъ. Большинство, и особенно, люди старые, радостно волновались. Наконецъ-то дождались они движенiя воды. Они подавали начальникамъ отделовъ Русскаго Обще-Воинскаго Союза, честь честью, по команде, прошенiя о принятiи на службу съ приложенiемъ, кто тщательно сквозь все бури и ненастья эмигрантскаго существованiя пронесенныхъ подлинныхъ послужныхъ списковъ на толстой, пожелтевшей отъ времени «министерской» бумаге, съ сургучными печатями, прошнурованныхъ и скрепленныхъ должными подписями, кто прилагалъ только записки о своей службе самимъ же подавателемъ и составленныя по памяти и посвидетельствованныя двумя или тремя товарищами, знавшими прохожденiе службы просителя … Многiе офицеры и казаки бросали насиженныя места и кормившую ихъ работу и ехали въ столицы техъ странъ, где они жили и тамъ просили, чтобы они въ первую очередь были посланы въ формируемую армiю.