Замок Шос! -- И она завела жутким кликушеским
речитативом: -- На крови заложен, из-за крови не достроен, кровь сровняет
его с землей. Гляди: я плюю на него! Чтоб ему сгинуть на веки веков! Увидишь
владельца, скажи ему, что ты слышал! Скажи, что В тысячу двести
девятнадцатый раз Дженнет Клустон призывает проклятие на его голову, на его
дом, хлев и конюшню, на чад и домочадцев, на всю его родню, на его слуг и
гостей -- будь они прокляты до седьмого колена!
И женщина резко повернулась и исчезла. Я остался стоять как вкопанный,
только волосы на макушке шевелились от страха. В те дни еще верили в ведьм,
проклятие наводило ужас, и такие речи, да еще на самом пороге цели, казались
дурной приметой, предвещавшей, что не будет пути. У меня подкосились ноги.
Я сел на землю и начал рассматривать замок Шос. Чем дольше я смотрел,
тем больше мне нравился этот край: и густой боярышник в цвету, и луга, где
частой россыпью белели овцы, и тучи грачей в небе -- все говорило, что земля
здесь плодородная, климат благодатный; и только мрачная каменная коробка
посредине была мне все меньше по душе.
Мимо прошли крестьяне, возвращаясь с полей, а я сидел на обочине дороги
в таком унынии, что даже не сказал им "добрый вечер". Наконец солнце зашло,
и тогда я увидел, что на фоне оранжевого неба вьется кверху струйка дыма,
жидкая, как дымок от свечи. И все-таки это был дым жилья, он сулил огонь в
очаге, и тепло, и миску горячего варева -- значит, в доме есть живая душа,
которая развела этот огонь, а это уже утешительно.
И я зашагал по узенькой, заросшей травою тропке, которая бежала в ту
сторону. Тропинка была едва заметная; странно, чтобы так выглядела
единственная дорога к человеческому жилью, но другой не было видно. Вскоре
она привела меня к двум каменным столбам с гербами наверху; рядом стояла
каменная сторожка без крыши. Ясно, что здесь был задуман, но так и не
достроен главный въезд; вместо кованых ворот к столбам была привязана
соломенным жгутом двустворчатая плетеная калитка, и моя тропочка, не
встретив на своем пути ни парковой ограды, ни подъездной аллеи, обежала
столбы с правой стороны и неуверенно запетляла к дому.
Чем ближе я подходил, тем более угрюмым казалось мне здание.
По-видимому, оно представляло собою одно крыло неоконченной постройки.
Предполагаемая средняя часть не доходила до верхних этажей и обрывалась,
зияя в воздухе ступенчатыми контурами незавершенной каменной кладки. Многие
окна не были застеклены, и летучие мыши выпархивали из них и залетали
обратно, точно голуби на голубятне.
Пока я шел к дому, стало смеркаться, и в трех окнах высокого первого
этажа, очень узких и забранных крепкими решетками, замерцал неверный огонек.
Так вот он каков, этот дворец, к которому я так долго шел! Так в
этих-то стенах ждут меня новые друзья и блестящие виды на будущее? Да у нас
в ЭссенУотерсайде так светились окна в родительском доме, такой дым валил из
трубы, что за милю увидишь, а дверь даже нищему отворялась по первому стуку!
Я тихо подошел ближе и прислушался: кто-то гремел тарелками, то и дело
раздавалось чье-то нудное, сухое покашливание, но хотя бы один звук
человеческой речи, хотя бы собака затявкала!
Дверь, насколько я мог рассмотреть при скудном свете, была массивная,
из цельного куска древесины, сплошь обитая гвоздями. |