Каулквейп вышел вперёд, взял Прутика за руку и посмотрел на профессора.

– Извините, профессор, – заявил он, – но я тоже дал обещание!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ТАВЕРНА «КОЛЫБЕЛЬНОЕ ДЕРЕВО»

– Каулквейп, – тихо предупредил Прутик, – корзина скоро будет.  (Каулквейп оторвался от старого свитка, который изучал). – Подумать только, – улыбнулся Прутик, – мы собираемся начать трудные, если не сказать напрасные, поиски, а ты сидишь как ни в чём не бывало, уткнув нос в свой свиток.

– Извини, Прутик, – откликнулся Каулквейп. – Но этот свиток просто зачаровывает.

Прутик улыбнулся:

– Ты ведь просто сгораешь от нетерпения рассказать мне о нём, так что валяй.

– Это миф о Риверрайзе, проф… то есть Прутик, – взволнованно начал Каулквейп.

– Что, эта старая сказка? – хмыкнул Прутик. – Спельда, моя мать, или, точнее, лесная троллиха, которая воспитала меня как собственного сына, её рассказывала, когда я ещё пешком под стол ходил. – На его губах блуждала улыбка, а в глазах вспыхнул огонёк. – Однажды в бархатной темноте блеснула искра… – пробормотал он. – О, как сладко у меня сжималось сердце, когда она произносила эти слова! Из всего, что она рассказывала, миф о Риверрайзе всегда был самым любимым.

– Искра зажглась. И задули ветры. И заплакал ветер… – читал Каулквейп.

Прутик кивнул.

– И солнце улыбнулось. И прошла первая минута из всех минут, – произнесли они вместе.

– Ты знаешь его наизусть, – восхищённо произнёс Каулквейп.

– Миф о Риверрайзе рассказывается в каждом уголке Края, – сказал Прутик. – Я слышал его в пещерах сварливых трогов, я слышал его на борту «Громобоя» – версии разные, но в сущности всё одно и то же. То, что написано у тебя там, – классический вариант.

– Это многое объясняет, – заметил Каулквейп.

Прутик закрутил вокруг шеи концы шарфа.

– Иногда в старых легендах скрывается истина, – серьёзно сказал он.

– Так ты думаешь, где то есть место, от которого всё началось? – спросил Каулквейп.

– А что если Мать Штормов ударила в самую высокую точку этой бесплодной нависающей скалы и там зародилась жизнь? – спросил Прутик.

– А почему бы и нет! Я видел много странного в Дремучих Лесах, в Сумеречных Лесах… – внезапно он замолчал.

– Что такое, Прутик? – озабоченно спросил Каулквейп.

Прутик напряжённо вглядывался в пустоту за Краем.

– Есть что то такое, – прошептал он. – Я в этом уверен. Что то, что не могу вспомнить. – Напряжение в его голосе росло. – Что то, что я должен вспомнить…

– Прутик, – позвал его Каулквейп и кивнул в сторону, – корзинщик прибыл.

Не говоря больше ни слова, Прутик и Каулквейп полезли в корзину. Каулквейп дрожал от радости. Корзинщик, крохгоблин, отцепил верёвку и начал медленно, толчками, опускать их вниз с края воздушного города.

– Мрачноватая погодка стоит в последнее время, – заметил тот важно и вопросительно на них посмотрел. – Но уж не мне вам об этом говорить.

Похоже было, что он пытался узнать какие нибудь новости. Как и все жители Нижнего Города, крохгоблин отчаянно хотел найти объяснение предательской погоде, обрушившейся на них в последнее время. Но Прутик ничего не сказал, и Каулквейп последовал его примеру.

Когда корзина опустилась, Прутик и Каулквейп сняли свои мантии, свернули и спрятали, чтобы путешествовать незамеченными.