Олег наконец-то смог  опустить  взгляд.  Его  арбалет  лежал  в  двух

сантиметрах от растопыренных  пальцев.  Дик  сидел  на  полу,  подтянутый,

свежий, будто и не ложился спать. Он опустил арбалет и сказал:

     - Может, не стоило мне стрелять. Подождал бы.

     - Чего же стрелял? - спросила Марьяна, которая, не вставая, протянула

руку, гладила тонкие панцирные ноги козла, который  всхлипывал  по-детски,

жалуясь Марьяне на свой страх.

     - Олег окаменел, а эта штука уже к нему подбиралась,- сказал Дик  без

желания упрекнуть или обидеть Олега, сказал, как думал. Он всегда говорил,

как думал.- Не было времени головешку выбирать.

     - Задремал? - спросил Томас Олега.

     Томас лежал, положив под голову мешок с сушеным мясом и закутавшись в

одеяло.  Ему было холодно, холоднее всех, он никак  не  мог  привыкнуть  к

холоду. "Ему будет труднее всех, когда  станет  холодно  в  самом  деле",-

подумал Олег. И сказал:

     - Задремал. Сам не заметил. Меня козел разбудил.

     - Молодец, козлик,- сказала Марьяна.

     - Хорошо, что разбудил,- сказал Дик, укладываясь на бок.  Его  ладонь

лежала на рукояти  арбалета,  выточенной  точно  и  красиво,  сам  делал.-

Сожрали бы нас...

     И он заснул, не кончив фразы.

     Томасу не хотелось спать.  Он встал, сменил Олега, тот чуть поспорил,

но согласился, у него глаза слипались - сразу  растянулся  на  полу. Томас

накинул на плечи одеяло.  Хорошо бы подкинуть дров, но дрова надо  беречь,

их не так много, а будет холодно. Он вспомнил, как было холодно, когда они

в первый раз шли к перевалу.  Как смертельно и безнадежно холодно.  Дальше

всего они прошли во второй раз.  Правда, и вернулись из того похода только

двое. Он и Вайткус.

     Томас поглядел на ребят. Почему они не чувствуют, что на камнях спать

жестко и холодно? Какие изменения произошли в их метаболизме за эти  годы?

Это  естественные  дикари,  глядящие  на  него,  старика,    с    вежливым

снисхождением аборигенов. Как бы ни пугал их Борис, они с каждым годом все

лучше вживаются в этот мир мокрого леса и серых облаков. А Борис прав и не

прав.  Он прав, что переход в дикость  неизбежен.  Томас  видит  это  и  в

собственной  дочери,  и  в  других  малышах.  Но  очевидно,  это  и   есть

единственный выход, единственная возможность спастись. А перевал - это тот

символ, в который уже никто не верит, но от которого трудно отказаться.

     Козел переступил ногами,  постучал  копытами  о  камень.  Дик  открыл

глаза, не двигаясь, прислушался, снова заснул.  Марьяна во сне подкатилась

к Олегу под бок и положила голову ему на плечо.  Так уютнее. Далеко в лесу

что-то ухнуло, и  прокатился  медленный  затихающий  рокот.  Томас  выбрал

полешко потоньше и положил в костер.

     x x x

     Когда рассвело и в разрыв занавески полился голубой туман,  вдали,  в

лесу,  затрещали,  приветствуя  новый  день,  попрыгунчики.