и плавания на запад прекратились. На восток, к Европе, островитяне не

плавали никогда, памятуя о том, что море в двухстах милях от Асла

начинало светиться, и возвратившиеся домой вскоре умирали от непонятного

недуга.

       Итак, беглецы высадились на берег, обосновавшись на краю

травянистой равнины, по которой бродили гигантские чудища - живые

холмы на ногах-столбах с длинными гибкими шеями и хвостами. Живность

их не интересовала; питались они растениями, к морю не подходили и

выглядели тупыми и неповоротливыми. Выяснив это и похоронив Сигни,

беглецы с месяц прожили на побережье, рыбача с баркаса и собирая

моллюсков, так как другой пищи тут не было. Затем между Сигурдом и

Хельвигом возник спор: Сигурд считал, что жить в этой земле опасно

и следует отправиться дальше на юго-запад, где, как повествуют саги,

есть огромный материк. Возражения Хельвига сводились к тому, что,

как описано в тех же сагах, на материк упали тысячи снарядов, и он,

скорее всего, сплошная пустыня, где кроме болезней и смерти ничего

не сыщешь. А потому нужно вернуться на Асл и искать правосудия - не

может быть, чтобы светлые боги от них отступились, предав выродку

Локи! Сигурд в помощь богов не очень верил и напоминал Хельвигу о

судьбе Грима, о несчастном кузнеце и многих других людях, но без

особого успеха; а поскольку Хельвиг был старшим среди них, они

начали готовиться в дорогу.

       Этот спор разрешился трагедией. Однажды, когда Рагнар и

Сигурд возвращались с рыбной ловли, на берег выскочила тварь, совсем

не похожая на травоядных ленивцев; она была не столь огромной, зато

подвижной и стремительной, с клыками в две ладони и острыми, как нож,

когтями. На их глазах чудище сшибло Хельвига хвостом, переломав ему

все кости, потом растерзало Асбьерн с детьми и сделало это так быстро,

что баркас не успел причалить к берегу. Тварь принялась поедать убитых,

не обращая внимания на арбалетные стрелы и гарпун, который швырнул

в нее Сигурд, и удалилась лишь насытившись. Рагнар, потеряв разум от

ярости и бессилия, рвался к чудовищу с мечом; Сигурд связал его, бросил

в трюм баркаса, похоронил кровавые останки и, поставив парус, направил

суденышко к материку.

       Это был конец. От семей бондов из долины Гейзеров остались

два бездомных беглеца.

                             * * *

       Северянин закончил свой рассказ и теперь сидел, глядя

пустым взглядом на мерцающие в темном небе звезды. Ментальное чувство

Иеро подсказывало, что этот человек сейчас опустошен; он был чашей,

выплеснувшей напиток гнева, ненависти и тяжких воспоминаний. Чем же

наполнить чашу теперь? Надеждой, решил священник, и осторожно коснулся

каменного плеча Сигурда.

       - Ты рассказал эту историю отцам-дознавателям, которые

беседовали с тобой в Саске?

       Голова северянина качнулась.

       - Нет.

       - Но почему?

       - Потому, что здесь ты, а не ваши любопытные дознаватели!

Ты летишь с нами, со мной и Рагнаром! - Сигурд повернул к священнику

бледное лицо и заговорил - глухо, отрывисто: - Ты, мастер Иеро, великий

чародей и воин... Я помню, как ты прикончил ту жуткую тварь, что пришла

к нам на судно вместе с Лысым Роком.