шевельнулся, и в мозгу Иеро раздалось:

       "Псы очень миролюбивы. Глуповатые, но преданные. Думают,

что все люди хороши, а те, с которыми они живут - лучше всех!" -

Сообщив это, Горм фыркнул.

       "Молчи! - приказал ему Иеро. - Чем меньше мы говорим мыслями,

тем меньше узнают о нас хозяева". - Он метнул взгляд в сторону розовых

ковров с развалившимся на них Олафом. Тот насмешливо ухмыльнулся,

обнажив крупные пожелтевшие зубы. Серьга раскачивалась и поблескивала

в его ухе.

       "Толстый, слабый, - прокомментировал неслух Горм. - Что-то

понимает в мысленной речи, но немного."

       Это было правдой. Вчера, подлетая к острову, Иеро протянул

мысленную нить к долине Гейзеров и обнаружил две вещи: во-первых, там

было полно людей, а во-вторых, один в этой компании являлся безусловно

телепатом. Но слабым и не слишком тренированным; если то был Олаф,

оставалось совершенно непонятным, как он творил свои злые деяния -

вызывал чудовищ из моря, менял психику людей, превращая их в собак,

и смог парализовать сильного разъяренного воина. Ментальный дар у

него был, но, по мнению священника, его хватило бы лишь на команду

женам подать кувшин браги.

       Неощутимый, как слабое дуновение ветра, он выскользнул из

сознания колдуна и быстро разыскал другую восприимчивую личность

- Снорри Густафссона, судью и целителя. В отличие от Олафа, в чьем

разуме доминировали жажда власти, безмерная жадность и похоть, Снорри

был достойным человеком - видно, не зря его избрали судьей. Обследовав

его мысли, прыгавшие от хозяйственных забот к пациентам, от лова

трески к пареньку, поранившему голень топором, Иеро открылся и испытал

настоящий шок. В то мгновение, когда Снорри понял, что кто-то вторгся

в его разум и говорит с ним мысленно, судью охватил такой ужас, что

Иеро пришлось отдернуть свой ментальный щуп. Он попытался снова и

тут же обнаружил причину страха: Снорри казалось, что его сознанием

овладевает колдун, тот самый ничтожный Олаф, которого мог бы заткнуть

за пояс любой ученик-первогодок из школы Аббатств.

       Иеро настойчиво, но осторожно, разъяснил его ошибку, и

когда судья успокоился, напомнил историю с Сигурдом и Рагнаром. Они

беседовали довольно долго; о себе Иеро сообщил, что он - священник

Универсальной Церкви, владеющей западным материком, и сейчас возглавляет

первую экспедицию в восточные заокеанские страны. В его экипаже - два

уроженца Асла, и один из них, Сигурд, желает вызвать на праведный суд

и поединок некоего Гунара, сына Олафа. Услышав такую новость, Снорри

опять перепугался, и Иеро пришлось заверять судью, что он проследит за

тем, чтоб схватка велась честно, без магии и колдовства. Факт мысленной

связи с большого расстояния доказывал, что это в его силах.

       Данное соображение успокоило Снорри, и священнику почудилось,

что у него промелькнула злорадная мысль: мол, на всякого колдуна

найдется чародей посильнее. Он пообещал собрать всех бондов и судей

тинга, живущих в тридцати милях от долины Гейзеров; заодно выяснилось,

что Олаф и в самом деле перебрался в долину с восточного берега, и что

местные бонды не слишком рады такому соседству. Прошедшие годы прибавили

к списку колдуна несколько новых жертв, в основном - молоденьких

девушек; его сыновья тоже желали обзавестись гаремами.

       Стражи, таскавшие хворост, закончили свою работу и замерли

вокруг вала из сухих ветвей с зажженными факелами в руках.