Мы с Мэгги обговаривали все часами. Она сказала, идеально подойдет Таймс-сквер в канун Нового года. Площадь будет заполнена пьяными незнакомцами в поисках веселого досуга. Выбирай любого. Мы подготовили для церемонии библиотеку. Уже пользовались ей для оккультных ритуалов. Завесили окна тяжелыми шторами. Никогда не пускали уборщиц. Мы вынесли всю мебель. Накрыли пол резиновым ковриком. В углу – угольная жаровня. Везде свечи.

У меня был старинный атаме с рукояткой из резного моржового бивня. Гримуар требовал неиспользовавшегося ножа. Мэгги знала мастера на севере штата и привезла мне клинок с пылу с жару из печи. Настояла, чтобы я был в военной форме. Старик Мэгги согласился быть нашим свидетелем. Он всегда звал ее Мэг. Не знаю, почему. За пару часов до полуночи мы вместе отправились в такси на Таймс-сквер. Из-за светомаскировки не включали сияющие огни. Люди бродили в сумеречных потемках. Форма второго лейтенанта послужила маскировкой. Меня никто не узнал.

Я увидел его сразу же. Может, минут через десять после плутаний в толпе. Молодой капрал моего возраста. Тот же цвет волос. Мэгги завязала разговор. Итан Крузмарк растворился в тенях. Сперва Гарри нервничал из-за шпал на моих плечах.

– Ты выше меня по рангу, – сказал я, кивнув на бинты, видневшиеся из-под рукава. – Ты побывал в бою.

Ангел закатал рукав над гипсовой повязкой.

– Да это ерунда, – сказал он.

– Спасительная рана?

– Спасла ненадолго. Уже скоро сошлют обратно.

– Надеюсь, нет. В этом новеньком «Сирс Ройбак» как раз ищут клерка.

– Твою мать! – Удивление капрала Ангела показалось ненаигранным и невинным. – Ты же Джонни Фаворит.

– Лейтенант Фаворит, – поправил я и заговорщицки подмигнул.

Когда пробила полночь, мы уже были лучшими друзьями. Я узнал, что он Близнецы – прямо как я. Мой духовный брат. На Таймс-сквер не роняли шар. Впервые за многие десятки лет. Проклятая война. Встретили новый год, гуляя по барам. «Плантация», «Белая роза», «Леон и Эдди». Подпоил Гарри. Кое-что подлил в его восьмой коктейль 7&7. Ничего зубодробительного. Только чтобы поплохело. Затошнило. Капрал Ангел пожаловался, что хочет прилечь.

Мэгги спросила, где он живет. Столовался с приятелями во Флэтбуше. «На метро ехать далеко, – сказала она. – Давай лучше к нам». Упаковали его в такси. Проехали через город ко входу в Уолдорф-Тауэрс со стороны Пятидесятой улицы. На лифте – до моей квартиры на тридцать восьмом. Пятью этажами выше Коула Портера. Мэгги устроила Ангела поудобнее в гостевой спальне. Что-то ему дала – чтобы, как она сказала, успокоить желудок. Врала. Капрал выпил тройную дозу успокоительного «Секонал». Отключился через минуту. Для той церемонии крики были необязательны.

Итан Крузмарк позвонил из вестибюля, как раз когда я зажигал огонь на алтаре. Мы раздели Гарри Ангела и связали ноги длинными полосами липкой ленты. Запястья примотали к бедрам сложной сбруей из бинтов. Перенесли в библиотеку. Sacrificum Altaris был окружен дюжиной высоких черных свечей. Мы с Мэгги и ее отцом плясали голыми. Распевали заклинания на латыни. Иврите. Мы репетировали целыми днями.

Выжгли на голой груди Ангела огромную пентаграмму тавром, раскаленным докрасна в жаровне. Сделанным по заказу кузнецом-дьяволопоклонником со Стейтен-Айленда. Фимиам подсластил кухонную вонь обожженного мяса. По сигналу Мэгги подала мой новый кинжал. Очистил клинок над огнем алтаря. Надрезал молодому солдату грудные мышцы, описал кровью круг вокруг его тела. Мэгги читала заклинание. Бросала в пламя свечей щепотки химикатов. В комнате полыхали радужные цвета.

Я вонзил клинок глубоко под грудину.