Все начинают галдеть, никто никого не слушает.

Таранова (пронзительным голосом): Замолчали все! Хватит!!!

От неожиданности все разом замолкают. Встаёт Семёнов.

Семёнов: Друзья, давайте в плановом порядке рассмотрим вопрос, который озвучит председатель совета отряда, а потом предоставим возможность высказаться всем желающим. Главное – не бузите, потому что в случае срыва заседания нам всем головы отвинтят.

Жуков: Это точно. Всё, успокаиваемся. (Королёвой). Маш, давай, выкладывай, что там у тебя.

Королёва (шумно втягивает в себя сопли): В понедельник, первого декабря, состоится ярмарка солидарности, и мы должны принять в ней участие.

Поляков: А что это такое – ярмарка солидарности?

Королёва (пожимает плечами, надувает очередной пузырь из соплей): Ну, это… Это… такое дело, нужное и важное…

Нилов: Конкретнее, пожалуйста.

Королёва: Ну, я же говорю – дело нужное, без него никак…

Семёнов: Разрешите, я объясню. Ярмарка солидарности – это когда каждый из нас принесёт из дома в школу какие нибудь вещи, продаст их, а деньги сдаст в фонд помощи голодающим детям Никарагуа.

Костров: Никарагуа… Во какие дела! Это где же такое?

Семёнов: Далеко. В Центральной Америке. Там у них ситуация совсем хреновая, есть нечего, дети мрут, как мухи, поэтому наш долг – помочь несчастным.

Нилов: А у нас что, не мрут? Вон, Серёгу Трескова из 3 «в» два дня назад на скудельницу отволокли – от голода парень загнулся. Значит, мы каких то дикарей будем кормить, а сами ходить не жрамши? Знаете, как это называется? Форменное вредительство – вот как!

Костров: Не разбрасывался бы ты такими словами…

Поляков (угрожающе): Ты опять на него наезжаешь?

Костров: Ничего я не наезжаю. Я ему, дураку, добра желаю: он же против власти высказывается, и если кто из посторонних услышит, то его в карцер отправят.

Нилов: Да не боюсь я вашего карцера. Я, может, даже горю желанием за правду пострадать.

Жданова (рассудительно): Ладно, хватит ерунду пороть. Все мы знаем, что если ярмарка объявлена, она состоится. Сообщим об этом в звеньях и составим общий список – кто и что принесёт.

Семёнов (с тяжёлым вздохом): Опять мне калякать придётся… Надоело уже!

Поляков: А ты что хотел? Ты ж у нас интеллигент, грамотный, умный; поди, очки скоро напялишь… Давай, служи народу и не зазнавайся!

Семёнов: Да уж послужу, куда деваться.

Жданова: Вот и хорошо. У кого нибудь есть дополнения или предложения?

Мишина (печально): Я вот думаю: если я скажу своим ребятам, что нужно принести вещи на ярмарку, они меня могут побить.

Таранова (уныло): И меня тоже.

Жданова: Тогда пусть Андрей Поляков на собрании всего класса объявит. Его то бить поостерегутся.

Поляков (утвердительно кивает): Это уж точно!

Жуков (Королёвой): Ну что, с первым вопросом всё?

Королёва: Да вроде как.

Нилов (встаёт): О, хорошо. Теперь я скажу несколько слов. Перво наперво хочу выразить возмущение по поводу вчерашнего обеда в столовой. Нам дали котлетки, сплошь облепленные опарышами!

Королёва (нервно постукивает руками по столу): Это были не опарыши, а рис.

Нилов (картинно всплёскивая руками): Да что вы говорите? Ах, это был рис? Тогда скажите мне, пожалуйста, почему он шевелился и расползался по тарелке?

Королёва (неуверенно): Может быть, из за какого то физического явления… Ну, горячий рис положили на холодную тарелку, вследствие этого произошла какая то реакция, и он стал двигаться…

Нилов: Бред. Даже я, неуч, знаю, что такое невозможно. Это были опарыши – и точка.

Поляков: Конечно, опарыши.