– Говоришь, провёл на «Вожаке» четыре дня, где тебя учили управлять этой штукой, и ты все еще не можешь этого делать?

– Послушай, лучше заткнись и дай мне работать, ладно? – отбрил его я. – Я знаю, что делаю, а сделать это – ровно одна минута.

Куцко взглянул сначала на Эдамса, потом снова на меня. Он по‑прежнему старался доверять мне, но доверие не бесконечно.

– Знаешь, если это займет слишком много времени, то не лучше ли нам удалиться на значительное расстояние отсюда и попробовать всё сделать оттуда? Не очень что‑то мне хочется, чтобы наш гремучник проглядел сигнал, и нас бы разнесло еще до того, как ты успел бы дотронуться до этого передатчика.

– Да не будет это долго длиться, – огрызнулся я. Сам того не зная, Куцко почти вплотную подошел к истине и страстно желал, чтобы гремучники всё же уловили то, что я так хотел им передать. – Ещё минута, и всё, о'кей?

– Ладно, – согласился Куцко. С его терпением стало происходить то же, что и несколько секунд назад с доверием. – Просто хочется верить, что ты сможешь отыскать эту проклятую частоту, на которой мы собираемся работать, и побыстрее. И при этом будешь знать, что именно ты собираешься им передать.

– Надеюсь, что мне не придется искать особую частоту, – рыкнул я. – Это широкодиапазонный передатчик – именно поэтому вся эта настройка такая хитрая. А что касается того, что я должен им сказать, то я просто собираюсь передать им наши поздравления от Патри и повторить это затем на том языке, который нам предоставят гремучники. Потом перейдём на приём и подождём ответа. Ну что, доволен?

Он не успел сообщить мне, доволен или нет, так как снова вернулась гравитация.

– Правильно, – кивнул Куцко, голос его звучал твёрдо. – Значит, еще минута. Ух!

Я намеренно повернулся к нему спиной.

– Прости, гремучник, но мне кажется, нам еще разок надо все это повторить, хорошо?

– Очень хорошо, – вздохнул он.

Его голос… Мне хватило единственного взгляда, чтобы подтвердить мои опасения, которые возникли у меня, стоило мне лишь услышать его голос. Эдамс начинал терять голос. Нам надо было дать ему возможность отдохнуть, и посему следовало срочно убираться с траектории гостей.

– Гремучник…

Но было уже поздно. Раздался щелчок прерывателей, и гравитация исчезла… а Эдамс снова задыхался.

Куцко скользнул мимо меня к Эдамсу, одной рукой хватаясь за кресло, в котором тот сидел, а другой потянулся за кислородной маской, в следующую секунду прижав её к лицу пастыря.

– Как далеко? – допытывался он у Эдамса. – Как далеко мы от них?

– Три… три… минуты, – пролепетали губы Эдамса.

Куцко посмотрел на меня и впервые за все время, сколько я его знал, я заметил в его глазах настоящий, неподдельный ужас. Ужас… и покорность судьбе.

– Три минуты, – бормотал он. – Три минуты… и мы погибнем.

ГЛАВА 37

Случилось так, что момент, на который я возлагал такие надежды и готов был молиться, мог быть упущен.

Если можно, то пусть чаша сия минует меня…

– Проверь курс, – велел я Куцко, сердце у меня готово было выскочить из груди, я боролся с внезапным приступом тошноты от жуткого страха. – Убедитесь в том, что мы действительно находимся на траектории, по которой пролетают пришельцы.

Он в растерянности стал крутить головой по сторонам в поисках нужного дисплея… и в то время, как его внимание целиком сосредоточилось на этом, я незаметно опустил руку в боковой карман. Шприц, который я стащил в лаборатории на Сполле, обжёг мне ладонь смертельным холодом.