– Вот видишь, и ты о нем знаешь, – сказал я, и мои собственные слова доходили до меня, как будто издалека. – Не было ни одного Смотрителя за последние двадцать лет, который бы так или иначе не пострадал бы по вине этого самого Дар Мопина. Поистине, расплата за грехи родителей пала на плечи сыновей, дочерей и даже внуков. Это имя стало проклятьем во всех мирах Патри и в колониях – уже много лет оно мне ненавистно, и даже теперь не могу ни слышать, ни произносить его без содрогания. И всё же, именно оно и дало мне ключ к тому, что мы сейчас совершили.

Лоб Куцко нахмурился.

– Я не понимаю.

– Его проклятое имя, Валаам.  Ты разве не помнишь эту историю?

– Да, помню, конечно, – он был прорицатель, посланный кем‑то там для того, чтобы проклясть Израэлитов. Тот самый, у которого была говорящая ослица.

Я кивнул.

– Та самая ослица, которая знала, что с ним произойдет дальше на дороге.

Я замолчал, так как тело Эдамса начало проявлять признаки оживления.

– Ну что там? – громко спросил я гремучника. – Что вы решили?

Ответа не последовало, но руки мертвеца потянулись к ручкам на потолке, предназначенным для того, чтобы во время невесомости было за что держаться. Сориентировавшись, тело Эдамса медленно опустилось в кресло первого пилота. Явно превозмогавший себя Куцко направился к нему, чтобы помогать… и через минуту звезды исчезли с экрана панорамного обзора, вернулась гравитация.

Куцко смотрел через плечо Эдамса на индикаторы, и еще до того, как он заговорил, я уже мог по его позе догадаться, какое решение приняли гремучники.

– Мы возвращаемся на Солитэр, – негромко сказал он.

Я закрыл глаза.

Потом Бог открыл глаза Валаама, и тот увидел ангела Божиего, стоявшего на дороге с мечом в вытянутой руке, и он бросился на него…

– Мне кажется, – пробормотал я скорее для себя, чем для Куцко, – что гремучники способны понять, когда перед ними стоит ангел смерти.

Куцко взглянул на меня.

– Ты имеешь в виду захватчиков? Я покачал головой.

– Нас.

ГЛАВА 39

Поднялся ветер, который продувал пространство, ограждённое скалами, превращая его в очажки миниатюрных снежных бурь, тут и там взметавшие снег, словно желая прогнать нас. С того самого склона утеса, на который мы так давно взбирались с Каландрой, я глядел вниз, как лорд Келси‑Рамос, отчаянно жестикулируя, показывал Куцко не следовать за ним наверх, оставаться внизу, а сам стал подниматься к нам.

– Лорд Келси‑Рамос, – приветствовал я, когда он подошел к нам. – Настоящий сюрприз – я ждал, что вы позвоните.

– Сам этого ждал, – ответил он, присаживаясь рядом. На его плечо упали две мохнатые снежинки и тут же растаяли. – Но потом подумал, что ты непременно заберёшься в какое‑нибудь местечко, вроде этого, и наслаждаешься его тишиной. Ведь то, что сейчас происходит там, в новом поселении, – сущий сумасшедший дом.

Я кивнул.

– Полагаю, вам что‑то удалось разузнать о том, что со мной будет?

– Честно говоря, я приехал к тебе, чтобы просто поговорить, – покачал он головой. – Твое дело все еще гуляет – взад вперед по инстанциям Службы безопасности, это, так сказать, информация официальная. А что же до неофициальной, то адмирал Йошида убеждён в том, что у них не остается иного выхода, как освободить тебя. Конечно, откровенно говоря, он был бы рад пригвоздить тебя к стенке, но в то же время отлично понимает, что сделай он это с тобой, ему непременно придется поступить подобным образом и со мной, и с доктором Айзенштадтом.

– А и у вас, и у него полно друзей наверху.