Он кивнул, не обнаружив ни возмущения, ни удивления от моих слов.

– Да, к тому же еще и старая избитая истина о том, что кит привлекает больше внимания, чем гуппи. Отдадут нас под суд по обвинению в государственной измене – ну и что? Вся хитроумная сеть Службы, весь их колпак, которым они накрыли Солитэр, спустя пару недель перестанет быть секретом. Патри совершенно не готово к тому, чтобы это стало достоянием гласности, по крайней мере, сейчас.

– Он хмыкнул. – Кроме того, нам многое удалось, ведь чертовски трудно возражать против явного успеха, надеюсь, ты понимаешь.

– Стало быть, я выйду сухим из воды.

Лорд Келси‑Рамос резко повернул голову и недоумённо взглянул на меня.

– А тебе хотелось бы сесть в тюрьму?

Очень незаметно, сжимая пальцы в кулаки, я стал глядеть на припорошенные снегом гремучники внизу. На каждом растении появились крестообразные отметины – это произошло несколько дней назад. Видимо, какое‑то сезонное изменение. Мне кто‑то сказал, что это связано с реакцией их гормональной системы на холодное время года. Рассматривая эти долговязые белые растения, поражался тому, с какой легкостью они способны воспринимать такое довольно сложное явление, как постоянную смену владельца, которые когда‑то, с незапамятных времён, видели в них лишь растения, и ничего больше.

– Гремучники смирились со своим теперешним положением? – поинтересовался я.

Лорд Келси‑Рамос бросил на меня ещё один взгляд, и я почувствовал его озабоченность.

– А у них, как и у Службы, нет выбора, – ответил он. – Ты ведь так хитроумно решил, что теперь их жизнь зависит от жизни захватчиков, так что получился треугольник, пусть даже и не совсем равносторонний.

Я уловил сомнения в его голосе.

– Комиссия еще никак не может досконально убедиться во всём этом?

Он вздохнул, у него изо рта вырвалось облачко пара.

– Боюсь, что да, – задумчиво произнес он. – Да я и сам никак не могу в это поверить, не опровергаю твоих доводов, но опять‑таки, не уверен, что и захватчики будут действовать в соответствии с логикой, тобой предложенной.

– Чтобы уяснить, что представляет астероид размером в несколько кубических километров, время от времени появляющийся перед их носом, какая ещё нужна логика, – напомнил я.

– Да, довольно наглядное доказательство, – сухо согласился он со мной. – В особенности с твоими выходами в эфир на радиочастотах псевдогравитатора. Даже отъявленный фанатик из фанатиков – адмирал – призадумался над этим, что же это за система обороны, которая работает там, где средства нападения бессильны.

Я кивнул.

– Главное, что они поняли: мы в считанные секунды запросто могли с ними справиться, пусть даже не со всеми, хотя бы для острастки разнести в клочья пару их кораблей, но, тем не менее, предпочли всё же не делать этого.

– В общем, правильно, – пожал плечами он. – Хотя, с другой стороны, мы сумели заставить их свернуть ту подготовительную кампанию, которая длилась уже добрую сотню лет, а это явно могло подорвать чувство благодарности, которое они теоретически хотели испытывать к нам за такое великодушное с ними обращение.

– Согласен, могло, – признал я. – Однако все, что они предприняли, выявляет в них существа, способные видеть перспективу. Я не сомневаюсь в том, что наша договоренность с ними будет настоящей лишь тогда, когда мы сумеем по‑деловому наладить с ними контакт.

– Сейчас мало что возможно сделать в этом направлении, но не сомневаюсь, что и это преодолимо. – Он покачал головой. – И повезло же тебе, Джилид.

Я глянул вниз, туда, где у подножия скалы остался Куцко, застыв в традиционной для охранника позе.