– Согласен, непохоже, чтобы это можно было заметить, – признал я. Вероятно… здесь без Смотрителей не обойтись… а судя по тому, что заявил Рэндон, мы – первые в истории планеты Смотрители, прибывшие сюда.

Краем глаза я заметил какое‑то едва заметное движение в салоне и, слегка обернувшись, разглядел в глазах Рэндона немой вопрос.

– Над этим местом повисло какое‑то напряжение, мистер Келси‑Рамос, – объяснил я. – У меня возникло чувство, что местные жители не живут в гармонии с окружающим их миром.

Прислушавшись к тому, что происходило в голове у Каландры, я пришел к выводу, что она ожидала критики Рэндоном нашей оценки и нас самих. Но он продолжал молча сидеть, изредка поглядывая в окно, а я в это время пытался облечь в слова наши с Каландрой ощущения.

– Значит, вы думаете – это результат побочного эффекта Облака? – спросил он, когда я закончил объяснения.

– Или же параноидального представления, возникшего в результате осознания факта, что их мир существует лишь благодаря постоянному принесению в жертву человеческих жизней… – я осёкся, заметив в глазах Рэндона выражение, которое появляется, если подвергнуть человека какому‑то страшному испытанию. – Либо это должно быть нечто совершенно иного порядка, – добавил я. – В данный момент мы можем сказать, что это напряженность.

Рэндон с отсутствующим видом кивнул и снова уставился в окно.

– У вас есть какие‑либо мысли по этому поводу? – медленно спросил он. – Сколько времени должен пробыть здесь человек, чтобы это напряжение стало заявлять о себе? Год? Больше? Меньше?

– Понятия не имею. – Я покачал головой. – Вы думаете, этим отчасти можно объяснить беспокойство Айкмана?

Рэндон повернулся к Шокку.

– Сколько Айкман пробыл на Солитэре?

У Шокка не было при себе компьютера, он лежал где‑то в стороне. Куцко тоже принялся оперировать с кнопками своего визира.

– Три года, – через несколько секунд доложил Шокк. – На станции Ли, а потом еще – боже мой, сколько же он пробыл здесь – ах, вот – восемнадцать лет, как только здесь обосновалась «Эйч‑ти‑ай». Младшие управляющие Блейк и Караш – двенадцать и четыре, соответственно.

Рэндон кивнул.

– Да, теперь я припоминаю, – с отсутствующим видом констатировал он. И уже, как я заметил, принялся подсчитывать, как он мог бы использовать эту возможность в сути характера Солитэра с выгодой для себя. Восприятие его чуть изменилось по сравнению с предыдущим вечером, и я почувствовал, как он обдумывал свои прежние заключения о том, что Смотрители под рукой – все равно что подпорки или костыли. Если бы он только мог думать лишь об одном  Смотрителе…

Я ощущал присутствие Каландры. Она стоит всех рубинов…  Я лишь мог надеяться, что и Рэндон думает также.

Мне были видны глаза Куцко, наполовину скрытые за его визиром, двигавшиеся из стороны в сторону, будто он был занят чтением. Я знал, в какие именно записи он сейчас углубился. Напряжение, в котором пребывали наши телохранители, наблюдалось и у их коллег в других учреждениях.

– Ну и что вы там высмотрели? – поинтересовался я у него.

– Думаю, не трудно догадаться, – ответил он. – Дальше он предпочёл не распространяться.

Как и остальной Солитэр, Камео был застроен относительно равномерно по высоте, самыми высокими считались трёхэтажные дома. Если учитывать психологию корпораций, стремившихся в архитектуре выразить свои мощь и силу, я не был особенно удивлен, что и штаб‑квартира «Эйч‑ти‑ай» выглядела соответственно, но все же никак не мог уяснить, зачем им потребовалось такое гигантское количество площади.