…Когда шум в зале внезапно стих, я даже не сразу сообразил, в чем дело, всерьез увлекшись беседой с крохотным Сабиром Фучжаном, умевшим на удивление легко управляться с огромным Лунным ножом Кван-до.

    Оглянувшись, я понял, что близится кульминация сегодняшнего вечера. Гости уже успели освободить центр зала, в углу расположились толстые зурначи со своими дудками и согбенный старец с пятиструнным чангом - и теперь в кругу остались двое.

    Племянник эмира Кемаль аль-Монсор - не по возрасту мощный и крепко сбитый юноша - и его невеста, стройная и легкая на ногу Масако из рода Тодзи.

    И блики от огоньков множества свечей играли на безукоризненно отполированных лезвиях: узкой и длинной алебарды-нагинаты в руках госпожи Масако, и тяжелого ятагана - в руках Кемаля.

    В руках…

    Я мысленно одернул себя и стал с интересом ждать предстоящего танца в честь помолвки.

    Наконец они поклонились друг другу: аль-Монсор - с неторопливым достоинством и сдержанной улыбкой, Масако Тодзи - низко и почтительно, тоже с улыбкой, но чуть лукавой.

    А потом нагината госпожи Масако чуть дрогнула и неуловимым движением взлетела вверх, описывая двойной круг вплотную к замершему Кемалю. Замершему - да не совсем. Трижды раздавался чистый звон металла - это стремительный ятаган аль-Монсора слегка изменял траекторию клинка нагинаты. И тут же сам Кемаль сорвался с места - и жених с невестой закружились по залу в звонком, блистающем танце под пронзительные вскрики зурны и низкий ропот чанга.

    Это было - Искусство.

    Настоящее.

    Дважды мелькало гибкое древко, и мерцающее лезвие нагинаты проходило впритирку к шелковой кабе Кемаля; и дважды пылающий полумесяц ятагана касался вышитой повязки, стягивавшей под грудью узорчатое кимоно госпожи Масако.

    Через некоторое время упал на пол разрубленный пояс, и взвихрились освобожденные полы халата аль-Монсора - но в тот же миг одна из прядей черных волос Масако плавно легла ей на плечо и сползла вниз по широкому рукаву.

    Жених и невеста улыбнулись друг другу, и танец продолжился. Некоторые гости, не выдержав, начали присоединяться, и зал наполнился звоном и топотом.

    Прекрасная пара! Они были просто созданы друг для друга.

    Как мы с Чин.

    Раньше…

    За моей спиной кто-то вежливо кашлянул.

    Я обернулся. Передо мной стоял эмир Кабира Дауд Абу-Салим.

    Собственной персоной.

    -  Приветствую тебя, Высший Чэн Анкор, - негромко произнес он, поглаживая окладистую завитую бороду, лишь недавно начавшую седеть. - За все время празднества мы с тобой так и не успели отдать дань приличиям, поприветствовав друг друга…

    -  Прошу прощения, великий эмир, что я не успел это сделать первым, - смиренно ответил я, склоняя голову. - Для меня большая честь быть приглашенным на этот праздник.

    Кажется, я сказал это излишне сухо, а выдавить из себя соответствующую случаю улыбку и вовсе не смог - все, праздничный водоворот в моей голове смолк, и я вынырнул на поверхность таким же, каким был несколько часов назад.

    Эмир чуть заметно поморщился.

    -  Я хочу поговорить с тобой, Чэн, - по-прежнему негромко, но уже другим тоном сказал он. - Здесь слишком шумно. Пройдем в мои покои…

    -  Как вам будет угодно, великий эмир, - еще раз поклонился я и почувствовал, что говорю не то и не так.

    На этот раз эмир Дауд вообще не ответил, и мне ничего не оставалось, как просто последовать за ним.