Так было надо.

    И еще надо было, чтоб мы тихо вышли, плотно закрыв за собой дверь…

    9

    …Кузнец подтянул последний ремешок, застегнул пряжку - и я поднял к глазам свою новую руку.

    Она была очень похожа на настоящую, только одетую в железную перчатку. И ее тяжесть непривычно оттягивала мне предплечье. Новая рука сидела прочно, удобно, не соскальзывала и не жала.

    И вот тут мне захотелось немедленно вернуться домой, взять наследственный нож-кусунгобу и сделать то, на что я не решился в самом начале.

    Я отчетливо представил себе, как выйду в толчею дневного Кабира, от которой я отвык, найду маленькую Чин и скажу ей:

    -  Здравствуй, Чин! Смотри, какая у меня есть новая замечательная рука! Хочешь такую же?..

    Я даже не пытался сжать пальцы. Это были не мои пальцы. Это были вообще не пальцы.

    Мертвый металл.

    Мертвый.

    Железная рука бессмысленным грузом висела на моей культе.

    Во имя Восьмого ада Хракуташа, на что я надеялся?!

    На чудо?..

    Здравствуй, Чин… хочешь новую руку? Я теперь мастер, я вам всем могу сделать новые руки - и тебе, и Фальгриму, и эмиру Дауду, и милому проказнику Друдлу…

    Хотите?!

    -  Обедать пошли, - как ни в чем не бывало буркнул кузнец, и мне захотелось изо всех сил ударить его по лицу.

    Мертвой рукой.

    Желание было острым и обжигающим, как только что закипевшая похлебка-пити.

    -  Пошли, пошли, - равнодушно повторил Коблан и уже от дверей добавил:

    -  Домой чтоб и не думал возвращаться… Пошлешь за новой одеждой и вином. И вот что… почаще клади ЕЕ на рукоять меча. Понял?

    Я уронил руку и услышал долгий и чистый звон.

    Оказывается, я задел наковальню.

    Глава 6

    1

    …Где я? Зачем? Что это?!

    Нет!!! Нет…

    Я проснулся в холодном поту и сел на кровати. Я еще не вполне отличал кошмар от яви, и потому поспешно зажег свечу и уставился на проклятую железную руку. Она была на месте, и пальцы ее, как обычно, были холодны и неподвижны - как и полагается металлическим штырям, закрепленным в хорошо смазанных шарнирах и обтянутым кольчужной перчаткой…

    Стоп! Ведь вчера вечером я, кажется, снял ненавистную руку… Точно, снял. А теперь она снова на мне. Как присосавшийся к живой плоти огромный паук. Как же так? Я ведь помню…

    Или не помню?

    С вечера я опять сильно напился… да, напился, поскольку теперь мне это удается без труда. Я хочу напиться - я пью - я напиваюсь. Вот так-то. Только вина мне для этого нужно все больше и больше… Даже Коблановой отравы.

    Итак, я напился, и меня до сих пор покачивает, и голова гудит, и язык во рту сухой и шершавый, как наждак, и хочется пить… пить… ох, как пить хочется!..

    На столе - кувшин. Что в нем? Не знаю. Не помню.

    Я с трудом встаю с кровати, на негнущихся ногах делаю два-три шага к столу и тяжело наваливаюсь на него всем телом. Стол - крепкий. Он выдержит.

    Выдержу ли я?

    Стою так некоторое время. Голова по-прежнему кружится. Мне плохо. Мне очень плохо.

    Очень плохо мне!

    И не только от вина…

    Пробую моргать.