Такова была исповедь этого несчастнаго, принесенная прерывающимся шепотом в глубокую полночь священнику,-- исповедь, в истине которой не представлялось ни малейшаго сомнения и которая торжественным образом доказывала невинность человека, так долго подозреваемаго в этом преступлении. На следующий день по всей деревне разнеслось известие о признании Вильямса и распространилось как пламя.

   Джордж перепес свое торжество точно также, как перенес и несправедливое подозрение. Характер этого человека странным образом очистился в горниле такого несчастия. Страшная участь его врага, постигшая его небесная кара пробудили в Джордже странное сострадание, а с тем вместе и самообвинение. Джордж хотя и был безвинен в смерти Джиббса, но обвинял себя в частых и упорных желаниях эту смерти; он отдал бы все, если бы простили ему в этом, как и сам он надеялся получить прощение. Вот откуда берут начало его первыя самообвинительныя слова в доме отца, когда он услышал об убийстве.

   Не мешает упомянуть здесь, что содержание письма, которое он получил от Сюзан в утро ужаснаго дня, заключалось в просьбе сходить к ея отцу в тот же вечер и упросить его принять немедленныя меры к разводу ея с мужем, ибо она страшилась за жизнь свою и что при окружавшем ее строгом присмотре она сама ничем не могла помочь себе. А так как письма на ея имя перехватывали, то она умоляла Джорджа в этот же вечер встретиться с ней в Соутангерском лесу и передать ей о результатах его переговоров (которые впрочем вовсе не состоялись, потому что фермера не было дома). Узнав однако, что Джиббс хотел отправиться в Плашетс по выходе из гостинницы, Сюзан поспешно бросилась предупредить Джорджа об этом обстоятельстве и тем самым воспрепятствовать встрече двух врагов.

   Сюзан вполне подтвердила показание Вильямса касательно вынужденнаго брака. Этот несчастный пережил свое признание не много больше недели; раскаяваясь в своем преступлении, он умер в тюрьме.

   Джордж и Сюзан сошлись еще раз. При этом свидании он снял с груди маленький шелковый мешечек, в котором находилась ветка хмеля, до того изсохшая, что при его прикосновении она почти разсыпалась. Он приподнял ее и передал Сюзан.

   На Кумнерском выгоне, недалеко от дома Симона Ида, находится коттэдж, стены котораго покрыты розами и вьющимися растениями. Здесь вы можете видеть Сюзан, хотя и не такою хорошенькою, как прежде, но все еще миловидною, играющую с ребенком, у котораго такие славные карие глаза; она совершенно счастлива; в известные часы вы можете застать и Джорджа, возвратившагося к обеду, или к чаю, здороваго, красиваго, с светлым веселым взглядом на честном английском лице, с котораго кажется никогда бы и глаз не сводил.

VIII.

ПРИНИМАТЬ В ТЕЧЕНиЕ ВСЕЙ ЖИЗНИ.

   Софи прочитала все вышеприведенныя записки несколько раз, в то время как я сидел на своем месте в походной библиотеке (так называл я свою повозку) и смотрел на ея чтение; я был доволен и горд, как пудель, которому, ради званаго вечера, нарочно вычернили намордник и завили хвост. Все предположения в моем плане увенчались полным успехом. Наша вновь соединенная жизнь превзошла всякаго рода ожидания. Довольство и радость сопровождали нас вместе с вращением колес двух повозок, и располагались с нами, когда повозки останавливались.