– Это был фиктивный брак, – признался Першин в ответ на его исповедь. – Мне нужна была прописка, ей – деньги.

– Деньги Луизе?.. – недоверчиво усмехнулся Масличкин. – Не думаю. Впрочем, не хочу вторгаться в чужие отношения. Извините. Мне очень жаль, что так получилось и вы попали под подозрение. Если бы я мог чем‑то помочь…

– Виктор Петрович, а фамилия Малышевский вам ни о чем не говорит? Андрей Григорьевич Малышевский?

Масличкин задумался на несколько секунд, покачал головой:

– Нет.

– А чем занимается та организация, в которой работала Луиза?

– «Спецтранс»?.. Закупкой за рубежом и у отечественных поставщиков специализированной техники: машин для транспортировки негабаритных грузов, автоцистерн, предоставляет ее заинтересованным организациям, налаживает ремонт по всей России. В свое время эта техника принадлежала разрозненным АТП, ее парк находился в плачевном состоянии, а Граф сумел централизовать…

– Как вы сказали? – Першину показалось, что он ослышался. – Граф?!

– А, это… – улыбнулся Масличкин. – Так его называли за глаза. Первые три буквы фамилии и одна – имени: ГРА‑диевский Ф‑едор. Он так расписывался – Граф…

Страшный образ черного человека потерял свою таинственность. Незнакомец оказался слугой композитора‑дилетанта графа Вальзегга цу Штуппаха и появился после кончины жены графа: «Реквием» предназначался для ее поминовения. Но подлинный автор к заупокойной обедне должен был умереть…

Першин был потрясен. Простая эта аббревиатура никогда бы не пришла ему в голову. Теперь все, происшедшее с ним, представало в новом свете. Судя по тому, как запросто рассказал ему Масличкин о человеке, которого за глаза называли Графом, он вообще ничего не знал. Скорее всего его использовали как «подсадную утку», не посвящая в отношения, которые координировал генерал Епифанов.

– А почему вы сказали, что его убийц не найдут?

Масличкин помолчал.

– Вы же читали вчерашнюю статью, – ответил нехотя. – Речь ведь идет не об убийстве директора комиссионного магазина, отказавшегося платить дань рэкетирам.

– Так, значит, вы догадываетесь…

– Нет. Не догадываюсь! – неожиданно жестко ответил Масличкин и в упор посмотрел на Першина: – И вам не советую. Как только я начну «догадываться» – самое малое, что меня ждет, это потеря работы. А может постигнуть и участь Градиевского. Я занимаюсь конструированием и производством опытных образцов навигационного оборудования. Это мой профиль. В прошлом я защитил по нему диссертацию, стал кандидатом наук, возглавил лабораторию, сейчас – директор акционерного предприятия. Ни во что другое меня не посвящали!

– Кто не посвящал?

– Те, кто взял брошенное, никому не нужное, развалившееся производство, которому я отдал жизнь, под свое крыло. И позволил мне делать то, что я умею и люблю.

– Значит, вас не интересует, кто убил Графа и Алоизию?

– Кого?

– Луизу, Алоизией я ее называл… за глаза.

– Представьте себе. Пусть это интересует следственные органы. У каждого свое предназначение, доктор.

Першин понял, что больше из него ничего выжать не удастся – чего‑то говорить не станет, опасаясь своих покровителей, а чего‑то попросту не знает. Он встал и, кивнув Масличкину, не спеша пошел к машине. Но потом все же не удержался – повернувшись к нему вполоборота, спросил:

– И как там, под крылом? Тепло?

– Не жалуюсь. И вы напрасно иронизируете – меня не в чем упрекнуть.