– Значит, не там. Мне к проколам не привыкать.

Нифонтов отложил воблу и, тяжело оперевшись на кулаки, наклонился к нему:

– Завотделением пойдешь? Да или нет?

Пахнуло хорошим коньяком.

– Нет.

– А если подумать?

– Хирургом пойду.

Савва вздохнул, откупорил вторую банку и протянул гостю.

– Спасибо, это тебе, – отказался Першин.

– Оперируешь?

– Просто завязал на время. Устал.

– Это я вижу, – сказал Савва, сосредоточившись на разделке рыбы.

– Я так понял, тебе надо отделение свалить? – догадался Першин.

– Ты правильно понял. Только «свалить» – мягко сказано. Три тысячи баксов за эту «свалку». Неплохо?

– Я пойду за триста тысяч рядовым хирургом.

– Иди, – повел Нифонтов округлыми плечами. – Халат в шкафу. Только какой смысл в перемене мест слагаемых?

– Это я уже слышал. Сколько у меня времени?

Нифонтов отхлебнул пива, доел икру.

– Нет у тебя времени, Моцарт, – вынес вердикт тоном судьи. – Надорвался ты. Страх перед столом от себя не скроешь. В душу я к тебе не загляну, конечно, но ты поспеши разобраться‑то, поспеши.

– Философствуешь на досуге?

– Меня ты обманешь, а не обманешь – я тебе подыграю по‑дружески.

– Я к тебе не на исповедь пришел.

– Тогда не темни.

Першин помолчал, обдумывая, как бы задать вопрос так, чтобы не последовало встречного, но потом решил не терять времени на экивоки:

– Ты по морфологической картине шизофрению определить можешь?

Брови нейрохирурга поползли вверх, перестраиваться на деловой лад наскоком он не любил.

– А что? У тебя «летальный»?

Першин кивнул.

– Не всегда. Гипертоксическую могу, и то бывают исключения.

– В каких случаях?

– При общем патоморфозе. Или лекарственном. Только зачем тебе версии, построенные на уникальном диагнозе?

– Девочку ко мне привезли. Бросилась с балкона безо всяких видимых на то причин.

– На учете состояла?

– По карте – нет.

– Сколько ей?

– Семнадцать.

– А с чего ты взял, что у нее шизофрения?

Першин помолчал, пожал плечами.

– Не знаю, – не стал вдаваться в подробности. – Гиперемия мягких оболочек, точечные кровоизлияния. В детстве – катаральная стафилококковая бронхопневмония.

– Ну, брат, это не показатель. Острые инфекции способны вызывать приступы болезни, которая уже существует. Наследственность нужно смотреть.

– Я слышал ее музыку.

– Не понял?

– У таких людей не возникает дурных мыслей: все свои фантазии они реализовывают в звуках.

– Спасибо, – отодвинул банку Нифонтов, – удружил. Врезали вчера под завязку, думал на работу не идти. Третьего дня в «Арагви» начал – до сих пор не просохну. Тебя звал – ты сам не пошел. С утра япошки на предмет поставок медтехники пожаловали – аж из самого Токио, неудобно… – Грустный взгляд Першина вернул его к разговору: – Зачем тебе все это?

– Что?

– Частное расследование?

– Не знаю. Так…

– Вы коробку ей вскрывали?

– Нет, не было показаний. Нормальная энцефалограмма, без отломков.

– А гистологические изменения?

– Вот я и спрашиваю: можно их не распознать?

– Теоретически – да.