– Я понимаю, сэр, – сказал Хартли, хотя по его голосу чувствовалось, что он ничего не понял.

– Вряд ли. Но позднее мы всё объясним.

Хартли вышел, за ним следом – Маккиннон и Симмонс, правое запястье которого находилось где‑то в районе левой лопатки.

– Десять минут, – произнесла Маргарет Моррисон. – Нужно всего десять минут, чтобы запереть человека, как в камеру.

– Сестра Моррисон, – сказал Паттерсон. Она повернула к нему своё лицо. – Я восхищаюсь вами как сиделкой. Я ценю вас как человека. Но не вмешивайтесь в дела и не судите о том, о чём вы понятия не имеете. Боцман может быть просто боцманом, но он может действовать на уровне, о котором вы представления не имеете.

Если б не он, вы бы сейчас сидели в лагере для военнопленных или лежали бы на дне. Вместо того чтобы постоянно подначивать его, вы лучше благодарили бы весь свет, что есть ещё такие люди, как Арчи Маккиннон.

Он замолчал и едва слышно выругался, когда увидел, как у неё покатились слезы.

Маккиннон втолкнул Симмонса в свободную каюту, запер дверь, положил ключ в карман, развернулся и ударил Симмонса в то же самое место, что и раньше, но с большей силой. Симмонс отшатнулся назад, со всего размаха налетел на переборку и упал на пол. Маккиннон взял его за шкирку, вытянул его правую руку и со всей силой ударил по её бицепсам. Симмонс закричал, попытался поднять правую руку и не смог: её полностью парализовало. То же самое боцман проделал с его левой рукой.

– Я буду это делать, не переставая, – любезным голосом прошептал он. – Я буду продолжать бить тебя, в любые места, с головы до ног. На твоем лице не останется живого места. Я ненавижу шпионов, терпеть не могу предателей, и меня совершенно не волнует жизнь тех, у кого на руках кровь невинных жертв.

Маккиннон вернулся в комнату отдыха и сел на своё прежнее место.

Ульбрихт посмотрел на свои часы и сказал:

– Четыре минуты. Клянусь честью, мистер Маккиннон, вы умеете держать слово.

– Небольшое внушение – и дело сделано. – Он посмотрел на Маргарет Моррисон и увидел на её лице следы горьких слез. – Что случилось?

– Ничего. Просто неприятно как‑то сознавать, что общаешься с людьми, а они...

– Да уж, хорошенького тут мало. – Он немного нахмурился, глядя на неё, а затем сказал:

– Кстати, Симмонс, в конце концов, выразил желание дать показания, причём добровольно.

– Добровольно? – в удивлении спросила Маргарет.

– Никогда не судите о человеке по его внешности. В каждом из нас масса тайн. Оказывается, его фамилия не Симмонс, а Браун , причём через "а" (Brown (англ.) – Braun (нем.)).

– Я так и думал, – бросил Паттерсон. – Немец.

– Так‑то это так, но он – из наших Королевских Военно‑морских сил.

Паспорт его, естественно, поддельный. Ему его вручили в Мурманске.

Короче, он – член шпионской сети, которая находится там. И никакой он не старший оператор‑торпедист, а просто санитар корабельного лазарета, что вполне объясняет умелое применение им различных медикаментов. – Он швырнул на стол связку ключей. – Уверен, доктор Синклер подтвердит, что это ключи от амбулатории.

– О боже, – произнёс Джемисон – Да, вы времени даром не теряли, боцман. Тут уж ничего не скажешь. Похоже, этот... как его... Браун... добровольно давал показания.

– Не то слово! Он мне даже описал внешность Невидимки номер два.

– Что?!

– Помните, Маргарет, что всего несколько минут назад я заявлял вам, что ещё до окончания нашего путешествия мне докажут, что я не прав? Это и произошло.