Джемисон почувствовал себя не в своей тарелке.

– Следят за происходящим.

– Следит за происходящим? То есть не спускает глаз с Маккриммона. Это вы хотите сказать? Мистер Паттерсон, появившись на этом корабле, ещё ни разу не пропустил обеда. Я это знаю, вы знаете, и будьте уверены, что Маккриммон это тоже знает. Если у него возникнет хоть малейшее подозрение, что мы подозреваем его, то можно даже себе представить, какова будет его реакция.

– Похоже, – медленно произнёс Джемисон, – Эта идея, в конце концов, была не такой уж хорошей.

Не только Паттерсон в тот вечер отсутствовал за обедом. Джанет Магнуссон была на дежурстве, а сестра Мария и доктор Синклер занимались весьма серьёзным делом: они перевязывали заново голову капитану Боуэну.

Капитан Боуэн, как передавали, производил много шума.

– Интересно, что думает доктор Синклер по поводу зрения капитана, восстановится оно или нет? – сказал Джемисон, сидя в ожиданий первого блюда за обеденным столом с бокалом вина в руке.

– Он почти уверен, что восстановится, – ответила Маргарет Моррисон.

– Я тоже так думаю. Хотя на это уйдет несколько дней. Ресницы слишком сильно обгорели.

– А остальные в палате всё время так и спят? – Она заморгала и покачала головой. Джемисон поспешил добавить:

– Простите за бестактный вопрос.

– Нет, нет, всё нормально. Она улыбнулась. – Просто я никак не могу выкинуть из головы Симмонса и Маккриммона. Как обычно, только мистер Кеннет не спит, возможно, обер‑лейтенант Клаусен тоже, трудно сказать. Он всё, мечется по постели и бормочет.

– И все время произносит бессмысленные слова? – спросил Маккиннон.

– В общем, да. Все слова, конечно, немецкие, за исключением, пожалуй, одного английского. Он его повторяет снова и снова, как будто это слово преследует его. Довольно странно. Это термин, который у шотландцев означает «собирать урожай круглый год». – Она посмотрела на Ульбрихта. – Вы Шотландию хорошо знаете. Мы направляемся в Шотландию. Я – наполовину шотландка. Арчи в Джанет, хотя они уверяют, что с Шетлендских островов, тоже шотландцы.

– И не забудьте того типа с хлороформом, – съязвил Маккиннон. Она скривила лицо.

– Лучше бы не напоминали.

– Извините. Свалял дурака. Так какое отношение шотландцы имеют к Клаусену?

– Слово, которое он постоянно повторяет, – Эдинбург.

– Так. Эдинбург. Афины Севера! – с энтузиазмом произнёс Ульбрихт. – Знаем, знаем. Очень даже хорошо. Лучше, чем многие шотландцы, уверяю вас. Эдинбургский замок. Холирудский дворец. Усыпальница. Сады. Принсес‑стрит – самая красивая из всех... – Тут он оборвал свои воспоминания и резко спросил:

– Мистер Маккиннон! В чем дело?

Маргарет Моррисон и мистер Джемисон тоже обратили внимание на боцмана. Казалось, он находится где‑то далеко, а костяшки его огромной руки, державшей стакан, побелели. Неожиданно стакан треснул, и вино разлилось по столу.

– Арчи! – Маргарет Моррисон перегнулась через стол и схватила его за руку. – Арчи! Что такое?

– Простите, как глупо с моей стороны, – спокойным, ровным голосом произнёс боцман. Он вновь был самим собой, взял бумажную салфетку и вытер ею стол. – Прошу прощения.

Она повернула его за кисть руки и разогнула ладонь.

– Вы же порезались. И довольно сильно.

– Это ерунда. Говорите, Эдинбург? Преследует его. Вы же так выразились, Маргарет. Преследует. Так, чёрт побери, и должно быть. Господи, каким же идиотом я оказался! Каким слепцом.