Прокурор задумчиво перелистал материалы по Размахову, отложил их в сторону и, обращаясь к отцу Николаю, сказал:

— Дело мы закрываем, но где гарантия, что он опять не полезет в церковь?

— Уверен, что этого не случится, — сказал священник. — Храм передан епархии. И в нашей власти решать, кого допускать туда, а кому — запрещать.

Зуев не стал топтаться возле прокурорского кабинета, прислушиваясь к тому, что происходит за оббитыми кожей дверями, а пошёл разыскивать Размахова. В коридоре его не было, на улице тоже, и Родион заглянул в кабинет следователя. Сергей сидел к нему спиной и на дверной скрип даже не шелохнулся.

— Ты как, в порядке?

— Пока жив, — сказал, вставая со стула, Размахов. — А вот что будет, не ведаю.

— Из Хмелёвки приехали тебе на выручку старик и поп, сейчас он толкует с прокурором. Ты можешь выйти на улицу?

— Я не на привязи, — усмехнулся Сергей. — И прокурорского решения могу дождаться и на свежем воздухе.

Вместе с ними на улицу вышел Колпаков и сунул на ходу под язык таблетку валидола. Его состояние не укрылось от Размахова.

— Присядьте, Пётр Васильевич, на лавку, отдышитесь. Я же просил, чтобы вы не хлопотали за меня, а вы не послушались.

— Ерунда, — сказал старик. — Такое со мной задень раз пять случается. Слушать врачей и таких доброхотов, как ты, так мне надо в гроб ложиться и вести себя в нём так тихо, что даже не вздрагивать.

На крыльце показалась сердитая крашеная тётка и строго вопросила:

— Кто здесь Размахов?

— Ну я, — чуть побледнев, сказал Сергей.

— Вас требует прокурор!

Звягин был сух, подчёркнуто вежлив и, объявляя своё резюме по делу, хмуро поглядывал на Размахова и постукивал концом карандаша по столу.

— На этот раз я ограничусь предостережением. При всякой попытке проникнуть на территорию храма, принадлежащего епархиальному управлению, вы будете немедленно привлечены к уголовной ответственности, без всякой скидки на любые смягчающие обстоятельства. Пока же следователь возьмёт с вас подписку, что вы предупреждены об ответственности, которая неотвратимо последует, если вы забудете, что вам сказано в этом кабинете.

Подписка у Глазкова была уже готова, Сергей, не читая, расписался на бумажке и, не прощаясь, вышел. Он чувствовал, что за время, проведённое здесь, его успели и оглядеть со всех сторон, и вывернуть наизнанку. И теперь ему не терпелось поскорее остаться одному, чтобы успокоиться и подумать о будущем. Он сбежал с крыльца, но его окликнул священник. Сергей остановился и настороженно на него глянул.

— Зря вы так поспешили и не услышали, что я сказал прокурору.

— Здесь любые слова бесполезны.

— Почему же? Слово это тоже дело. А сказал я, что епархия не будет возражать, если вы окажете помощь в восстановлении храма.

Размахов задумался, но ненадолго, ему показалось, что он догадался, что имел в виду священник.

— Теперь я понимаю, что схватившись сгоряча за неподъёмное для одного человека дело, поступил глупо и самонадеянно. Но у меня есть возможность исправить свою ошибку прямо здесь, в сию минуту.

Сергей достал из машины потёртый кожаный портфель, расстегнул его и вынул запечатанные банковской упаковкой две пачки десяток.

— Примите, батюшка, эти деньги на восстановление хмелёвского храма. Здесь две тысячи рублей, считайте их моим первым взносом.

Отец Николай был молод, и щекотливая ситуация, в которую он попал, его смутила и ввергла в соблазн протянуть за деньгами руку, но он быстро нашёлся:

— Благодарю вас за щедрость, но принять деньги я не могу.