|
Сыщик и его люди уже поднимаются на холм. Мы их видели, и, могу прибавить, экипаж вашего кузена стоит внизу на дороге. Дело в том, что за мисс Гилкрист следили и видели, как она поднялась сюда; мы сразу подумали, что она, возможно, идет в каменоломню, и решили подняться с другой стороны. Вот, взгляните! -- И он торжествующе показал наверх. Я поднял голову. Да, в эту самую минуту на вершине холма, ярдах в пятистах слева от нас, появилась фигура в серой шинели, а следом за ней -- мой старый знакомец в молескиновом жилете; оба тут же начали спускаться к нам. -- Джентльмены, -- объявил я, -- мне, видно, следует вас благодарить. Ваш хитроумный план был, без сомнения, порожден единственно вашей добротой. -- Наш долг -- думать о мисс Гилкрист, -- сухо заметил майор. Но Рональд вдруг воскликнул: -- Скорей, Сент-Ив! Бегите назад по тропе! Мы вам не помешаем, обещаю! -- Благодарствую, друг, но у меня иной план. Флора, -- сказал я и взял ее за руку, -- пришла пора нам расстаться. Следующие пять минут решат нашу судьбу. Мужайся, любимая, и да будут твои мысли со мной, покуда я не ворочусь к тебе. -- Где бы ты ни был, я буду думать о тебе, Энн! Что бы ни случилось, я буду любить тебя. Иди, и да хранит тебя господь. И она обернулась к майору, тяжело дыша, раскрасневшаяся и смущенная, но глаза ее горели решимостью и вызовом. -- Скорей! -- закричали вдруг в один голос Флора и Рональд. Я поцеловал ей руку и ринулся вниз с холма. Позади раздался крик; я оглянулся и увидел, что мои преследователи -- теперь их было уже трое, ибо за ними поспешал в качестве доезжачего и мой дородный кузен, -- повернули и бегут за мной; я перескочил через ручей и помчался прямо к заполненной народом огороженной части луга. У входа в ограду сидел на складном стуле сонный толстяк, рыхлый и пухлый, как перина; он дремал перед столиком, на котором стояла чашка с шестипенсовиками. Я бросился к нему и протянул крону. -- Сдачи нету, -- буркнул он, просыпаясь и вытаскивая из кармана пачку розовых билетиков. -- И не надо! -- крикнул я, на ходу схватил билет и проскочил за ограду. Прежде чем смешаться с толпой, я позволил себе еще раз оглянуться. Впереди теперь бежал Молескиновый жилет, он уже достиг ручья, за ним, поотстав шага на три, пыхтел рыжий, а мой кузен, задыхаясь -- я с удовольствием подумал, что нелегко ему дается такая гонка, -- уже почти сбежал с восточного склона холма. Толстяк, опершись о свою загородку, все еще провожал меня глазами. Я был без шляпы, во фраке, и он, без сомнения, принял меня за прожигателя жизни, эдакого шалого гуляку, который не находит себе места утром после весело проведенной ночи. И тут меня осенило. Надобно забраться в гущу толпы: ведь толпа всегда снисходительна к пьяным. |
