|
.. в такой день, как сегодня... (англ.)]. Но Мари-Анж и Жан-Ноэль минуту назад обнаружили, что, когда шевелишь пальцами ног, на стене появляются забавные тени. - Обезьянки, смотри, маленькие обезьянки! Они карабкаются к потолку! - закричал Жан-Ноэль. - Нет, щеночки, гляди, вон их ушки! Это маленькие собачки, - утверждала сестренка. - Колбаски, колбаски! - завизжал Жан-Ноэль, радуясь новой выдумке. И малыши, словно по команде, начали кататься по одеялу, заливаясь неудержимым смехом, как будто их щекотали. - Мэри-Анж! - возмутилась мисс Мэйбл. - Если вы не будете послушны, вас не возьмут на похороны дедушки. Мари-Анж сразу притихла: не время было навлекать на себя наказание. Ведь ей впервые предстояло, как взрослой, надеть черное платье и медленным, торжественным шагом войти под церковные своды, убранные огромными черными полотнищами с серебряной вышивкой. До сих пор Мари-Анж еще ни разу не приходилось бывать в соборе, одетом в траур. Жан-Ноэль также скорчил серьезную мину. - Мисс Мэйбл, почему меня не берут на похороны дедушки? - спросил он. - Say it in English [скажи это по-английски (англ.)], - приказала мисс Мэйбл. Каждый раз, когда гувернантка предвидела затруднительный разговор, она заставляла детей переходить на чужой для них язык. - I want to go to granpa's... [я хочу пойти на дедушкины... (англ.)] - сказал мальчуган. - No, darling, you are not big enough yet [нет, милый, ты еще слишком мал (англ.)]. - Мне уже скоро пять... - Say it in English. - I am nearly five [мне уже скоро пять (англ.)], - повторил по-английски Жан-Ноэль и захныкал. - Now don't cry. You'll go next time [Не надо плакать. Ты пойдешь в другой раз (англ.)]. Но Жан-Ноэль надул губы и продолжал хныкать, теперь уже из упрямства. Затем он переменил тактику. Воспользовавшись тем, что мисс Мэйбл повернулась к нему спиной, он вытянул шею и, передразнивая гувернантку, у которой зубы выдавались вперед, поджал губу. Затем снова задвигал розовыми пальчиками ног и, ухватив ступню обеими руками, умудрился на четверть засунуть ее в рот; проделывая все это, он надеялся рассмешить сестренку и таким образом помешать ей идти на похороны. Но Мари-Анж невозмутимо сидела в длинной ночной рубашке, вышитой цветочками: она грезила о черном траурном платье. Каково же было ее разочарование, когда служанка принесла белое платьице с сиреневым пояском, белую пелеринку и белую шляпку. Однако девочка ничего не сказала. Мисс Мэйбл принялась одевать ее, а Жан-Ноэль как сумасшедший носился вокруг и вопил: - А она не в черном! А она не в черном! - Ну и что из этого? - язвительно спросила Мари-Анж. - Белое платье - тоже траур, правда, мисс Мэйбл? Девочка уже немного кокетничала своими красивыми зелеными глазами. Она была на полтора года старше брата и в последнее время жеманно растягивала слова. |
