|
Так, значит, вы ничего не узнали? - без всякого перехода снова спросил он. - Ничего. А вы? Он степенно покачал головой. - Должен признаться, что нет. Правда, в будние дни я редко встречаюсь с людьми. Сегодня вечером услышу много разговоров и буду держать ушки на макушке. Вы останетесь? Я ответил, что останусь. В это время вошла парочка дьюдов и направилась к Вуди, а я вернулся к книжкам, выбрал “На греческий манер” Эдит Хэмилтон, о которой говорили Лили и Ниро Вулф, и присел на скамью. В 9.19 появился служащий в розовой сорочке, джинсах, ковбойских сапожках и с желтым платком на шее. Он открыл дверь, ведущую в танцзал, и поставил на столик перед ней ящик для денег и коробку с входными билетами. Пистолет на его ремне был только для виду: Вуди часто проверял, не заряжен ли он. В 9.24 прибыли музыканты - разодетые, как швейцары, со скрипкой, аккордеоном и саксофоном - все местные таланты, фортепиано, которое, по словам Лили, было ничуть не хуже ее собственного, стояло на площадке в зале. В 9.28 появились первые постоянные клиенты, а в 9.33 дверь слева отворилась, и из кинозала вывалила публика, причем большинство зрителей сразу же направились к противоположной двери. Следующие четыре часа у Вуди происходило то, ради чего люди всех возрастов приезжали сюда из Тимбербурга, а дьюды даже из Флэт-бэнк: настоящее веселье. Когда суматоха у дверей несколько поутихла, я заплатил два доллара и тоже вошел. Оркестр наяривал “Лошадка, задери хвост”, и пар пятьдесят извивались и дергались в танце. Одну из пар составляли Вуди и вдова, Флора Итон, которая стирала и убирала на ранчо Лили. Сколько приезжих пытались заполучить Вуди на этот первый танец, но он всегда выбирал кого-нибудь из местных! Итак, я рассказал о том, как провел часть субботнего вечера. Ушел я оттуда примерно в час тридцать, так и не узнав ничего нового. Впрочем, я слышал, как девушка в вишневой рубашке крикнула появившемуся довольно поздно Сэму Пикоку, одному из ковбоев Фарнхэма: “Постригись, Сэм! У тебя разбойничий вид!”, а он ответил: “Сейчас-то я еще ничего. Посмотрела бы ты на меня годовалого: мать приходилось связывать перед тем, как кормить меня грудью”. Я видел, как Джонни Вотер и Вуди выставили двух дьюдов, пытавшихся отобрать у одного из музыкантов аккордеон. Выпивку, которая толкнула их на этот подвиг, они принесли с собой - в баре в углу продавали лишь шипучку, лед, бумажные стаканчики, безалкогольные напитки и аспирин. Я слышал, как женщина средних лет с огромным бюстом крикнула мужчине примерно одного с ней возраста: “Как бы не так, ничего я не подложила в бюстгальтер!" А один дьюд в смокинге сказал своей подруге в платье чуть ли не до пят: “Шит-снэппер - это не проститутка. Это девушка или женщина, которая заправляет постели”. Я слышал, как Гил Хейт бросил в разговоре: “Разумеется, ее здесь нет. Ей надо присматривать за младенцем”. Я видел, как при моем приближении люди различных возрастов и комплекций отворачивались, замолкали или смотрели на меня невидящим взором. В заключение рассказа о субботнем вечере - но до того, как перейти к подробностям вечера в среду, - я должен сообщить об одном инциденте, который произошел в хижине во вторник пополудни. Я только что вернулся и сидел с Лили на так называемой “утренней” веранде, как вдруг подъехала машина, “додж коронет”. |
