|
50 до 14. 25 находился на заправочной станции “Престо” на Мейн-стрит. Время, указываемое в данном заявлении, точное, разница может составить не более пяти минут. С 14.35 до 16.25 я, не отлучаясь, находился с мисс Бесси Ботон в ее доме номер 360 по Виллоу-стрит, Тимбербург. С 16,40 до 17.05 я, не отлучаясь был с мистером Хоумером Даудом в его офисе в “Дауд Руфинг Компани”, Мейн-стрит, Тимбербург. С 17.20 до 18.00 часов я также безотлучно был с мистером Джимми Негроном на его ферме по разведению цыплят на 27 шоссе к югу от Тимбербурга. Гилберт Хейт. Засвидетельствовано: Эффи Т. Даггерс. Под подписями были напечатаны фамилии: все в безупречном порядке. Разумеется, папенька ожидал, что я начну расспрашивать его сыночка, надеясь откопать уязвимое место в алиби, либо перейду непосредственно к его отношениям с Алмой Грив и контактам с Филипом Броделлом, поэтому следовало предпринять что-то необычное. Выбор был не так уж богат. Я осторожно сложил документ, убрал его в карман, посмотрел, прищурившись, на Хейта и сказал так, как сказал бы Уайетт Эрп: - Судя по бумажке, с ним вроде бы все в порядке, хоть его алиби и подлежит проверке, а вот как насчет вас? Где были вы в четверг двадцать пятого июля с четырнадцати до восемнадцати часов? Реакция превзошла даже мои ожидания. Рука Хейта потянулась к ремню, и я подумал было, что он и впрямь вытащит пистолет. Глаза у него полезли на лоб, и он заревел, словно бык, которого клеймят раскаленным железом: - Проклятый нью-йоркский выскочка! При этих словах он дернулся и начал вставать из-за стола, но, право, не знаю, как быстро, ибо я уже выходил из дверей его кабинета. Миновав приемную, я пересек вестибюль и сел в машину. Поскольку однажды я уже побывал в том доме на Уиллоу-стрит, мне даже не понадобилось ни у кого спрашивать, где он находится. Это был аккуратный беленький одноэтажный коттеджик с узкой бетонной дорожкой, ведущей к трем ступенькам крытого крылечка. В тот раз я в дом не входил - мисс Ботон сказала мне всего несколько слов через сетчатую дверь, но теперь она ее распахнула, и я вошел. Очевидно, она тоже ожидала моего визита, хоть и не сказала этого. Проведя меня в аккуратную комнату с двумя окнами, где одна стена чуть ли не до потолка была заставлена полками с книгами, она сказала, что мне следовало бы позвонить, поскольку уик-энды она частенько проводит на ранчо своего брата. Прежде чем усесться в самое большое кресло из трех, находящихся в комнате, ей пришлось убрать с него рамочку с начатой вышивкой. Вероятно, Томас Джефферсон <Томас Джефферсон (1743 - 1826) - автор проекта Декларации независимости, третий президент США <1801 - 1809)>, украшавший спинку моего кресла, тоже сошел с этой рамки. - Гилберт Хейт два года занимался у меня политикой, - сказала она. - Тридцать восемь лет назад, когда я только начинала учительствовать, этот предмет называли историей. Я одарил ее сердечной улыбкой. Очевидно, проблема налаживания контакта отпала, и я только спросил, желает ли она посмотреть мои документы от окружного прокурора. Она покачала головой. Солнечный свет, отразившись от толстых стекол ее очков в золотой оправе, которые были слишком велики для ее круглого лица, брызнул мне в глаза ослепительными искрами. - Его видел Гилберт, - ответила она. |
