|
Позвони доку Хатчинсу, пусть немедленно приедет. Господи Боже, ведь тело не полагается трогать, пока он его не осмотрит. Я знаю точно, сколько там пролежал. Сорок две минуты - с 00.46 до 01.28. Люблю быть свидетелем важных событий. Если бы речь шла только об Уэлче и Хейте, я бы поднялся гораздо раньше, поскольку вскоре их внимание отвлекла образовавшаяся прямо на глазах толпа. Неважно, кто пустил слух, доктор Милхаус, который явно не испытывал любви к Хейту, Фарнхэм или даже сам Уэлч, и я добрых полчаса имел возможность наблюдать с позиции червя как Хейт орал и размахивал пистолетом, Уэлч пихался, а Фарнхэм пытался охранять обе стороны машины. И, надо признать, что с своей работой они справлялись. Единственным, кому удалось протиснуться к машине, был доктор Хатчинс, прибывший в 01.19. К тому времени Хейт уже нашел трех или четырех ребят, которые помогали ему совладать с толпой, еще двоих он попросил подогнать свои машины и включить фары, чтобы легче было держать ситуацию под контролем. В 01.28 Хейт стоял всего в четырех шагах от меня, разговаривая с доктором Хатчинсом. Я решил, что не мешает проверить, по-прежнему ли он намерен усадить меня на переднее сиденье, и встал. Потом наклонился отряхнуть брюки, а когда выпрямился, рядом со мной уже оказался Эд Уэлч. Его правая рука не могла быть сжата в кулак - он держал в ней пару наручников. Левая потянулась к моей правой, но я сам протянул обе руки, и он защелкнул наручники. Они оказались какой-то новой модели, красивые и блестящие. - Машина перед фасадом, - сказал он и указал на проход между корпусами. - Сюда. - Он крепко схватил меня за руку. Толпа, вероятно, несколько поредела, но все-таки более сотни пар глаз наблюдали за тем, как представитель закона уводит с места преступления взятого под стражу и очевидно опасного бандита. Когда мы уже подходили к машине, я увидел ее - Лили стояла, освещенная лучом одного из фонариков. С ней были Диана, Уэйд и Пит Инголс. Они помахали мне, я помахал в ответ - обеими руками, разумеется, - Лили крикнула: - Он у Вуди. Я испытал облегчение. Я боялся, что, когда мы доберемся до машины, я увижу в ней Вулфа, тоже в наручниках, а это было бы уж слишком даже в создавшейся ситуации. В автомобиле, уже развернувшемся перед магазином Вотера, кто-то сидел на водительском месте. Это был Гил Хейт. Когда Уэлч открыл заднюю дверцу, Гил повернул голову на длинной шее, и я, садясь, четко произнес: - Доброе вутро. Он засмеялся, но не подлым, а нервным смехом. Уэлч сел рядом со мной, захлопнул дверцу и бросил: - О'кей, Гил, покатили. Отец велел тебе сразу же вернуться. Было четверть третьего, когда мы остановились перед зданием суда в Тимбербурге. За всю дорогу никто не сказал ни слова. Если трое мужчин трясутся на ухабах, минуют множество поворотов, и все трое при этом молчат, значит где-то произошло короткое замыкание, а в данном случае их было, вероятно два: между Уэлчем и мною и между Гилом и Уэлчем. Наконец, мы вышли из машины и Уэлч бросил: - Скажи отцу, я буду здесь. - А Гил ответил: - Да. Четверо подростков, два парня и две девушки, проходившие мимо, остановились, увидев меня в наручниках, и у Уэлча, ведшего меня по ступенькам к входной двери, снова оказались зрители. Из большого вестибюля он повернул в коридор направо. |
