|
В последнем случае советник — как нетрудно заметить — из консультанта становится уже руководителем другого, хотя и продолжает облекать свои указания этому другому в форму «советов». Не надо быть психологом, чтобы ясно понять, как легко и просто, сравнительно, человек, внушающий другому мысль о своей спасительной для него миссии (путем ряда чудес, пророчеств, исцеления и т. п.) становится со временем для этого другого не только ближайшим советником, но и верховным руководителем, не только «другом», но и «господином». Такое положение — вернее говоря, такой именно тайный пост «руководителя» — и занял при царе со временем Распутин, обласканный монархом и прежде всего его «благочестивейшей супругой» в качестве «святого». «Император царствует, но управляет императрица... Под указку Распутина». Вот подлинные слова С. Д. Сазонова в день оставления им поста министра иностранных дел (3 августа 1916 г.), сказанные при прощальном визите французскому послу Палеологу 75. Принято думать, что, в то время как Николай II считал «советы» о. Григория внушаемыми ему богом, — «советы» эти на самом деле исходили от небольшого круга сановных лиц, не брезговавших пользоваться положением «святого» для своих чисто карьеристических и наживных целей. Этот взгляд проходит красной нитью в целом ряде газетных заметок и памфлетов, посвященных Распутину как при его жизни, так и после его смерти. Этот же взгляд доминирует и в литературных трудах, выясняющих роль и значение знаменитого «старца». Так С. П. Мельгунов считает Распутина «слепым орудием дельцов и аферистов», «простой игрушкой в руках темных дельцов старой монархии» 76. Палеолог склонен думать, что Распутин действовал под влиянием «шайки банкиров и скомпрометированных спекулянтов, Рубинштейна, Мануса и пр.», которые «снюхались с ним и щедро заплатили ему»; «по их указаниям», — мнится Палеологу, — Распутин «посылает записки министрам, банкам, всем влиятельным лицам» 77 и т. д. Этот взгляд на роль Распутина может быть оспариваем и не без основания. По крайней мере, начиная с 1911 г. — года ожесточенной борьбы Распутина с епископом Гермогеном и с Илиодором — можно легко убедиться, хотя бы из истории этой же борьбы, что Распутин, без всякого влияния с чьей бы то ни было стороны, сам, по собственной инициативе, умел отменно (по своей жестокости) отстоять шкурные интересы и провести на деле чисто личную директиву. Стоит лишь перелистать последнюю главу «Святого чорта» б. иер. Илиодора, чтобы в этом совершенно убедиться, с какой бы осторожностью мы ни подходили к «страшной книге» мятежного монаха. В этом же нас утверждает и переписка Николая II и Александры Романовых, особенно те письма 1915 года, где речь идет о смещении вел. кн. Николая Николаевича с поста верховного главнокомандующего. «Старец» знал, что Николай Николаевич его, Распутина, заклятой враг; этого было совершенно достаточно, чтобы сделать его в глазах царицы, а затем и царя врагом «помазанника божия», интриганом, узурпатором власти, чуть не крамольником. В этом мстительном намерении, так же, как и в проведении его в жизнь, Распутину никто не подсказывал ни образа мыслей, ни образа действий. |
