То есть, задача была, прямо скажем, нетри­виальной: нужно было найти какое-то осо­бое вйдение всего спектра психических рас­стройств, которое бы позволило добиваться результата - хоть с пациентами, страдающи­ми маниакально-депрессивным психозом, хоть у пациентов с обычной вегето-сосудис- той дистонией.

Проще, конечно, было реконструировать ре­альность психотиков (пациентов с тяжелыми психическими расстройствами), как делают это врачи-психиатры - ставим диагноз и назначаем лекарства; невротиков же, напро­тив, анализировать при помощи известных психологических теорий.

Но мне подобное двурушничество показалось абсурдным: тут ты психиатр «старой закал­ки», а тут - какой-то, извините, «мечтатель­ный психоаналитик».

Поразмыслив над этим, я рассудил следую­щим образом: раз уж я, в любом случае, имею дело с человеческим мозгом (пусть и находящимся в разных состояниях), то и опираться следует на нейрофизиологию.

В результате и психотерапевтические тех­ники мне тоже пришлось переосмыслить: не рассматривать их в рамках тех парадигм, в ко­торых они когда-то возникли (психоанализ, например, гештальт-терапия, когнитивно-по- веденческая психотерапия и т.д.), а попы­таться понять, благодаря чему они эффек­тивны на нейрофизиологическом уровне.

В конце концов, если психотерапевтическая техника работает, то очевидно, что она ухва­тывает какие-то фактические нейрофизио­логические процессы и воздействует на них. Но на какие именно и как? Это и предстояло выяснить.

Если бы я действовал как психиатр, то в мо­ём арсенале были бы, прежде всего, лекар­ственные препараты. Причём, выбор их, на самом деле, не такой уж и большой (за множе­ством названий скрывается лишь несколько типов лекарственных веществ). Поэтому, кстати, и диагностика бесчисленных нюан­сов психических расстройств имеет для пси­хиатра скорее теоретическое значение, не­жели какой-то практический смысл.

Если вы, будучи психиатром, правильно оп­ределили уровень психического расстрой­ства (где оно находится на оси того самого континуума психических состояний), то вы уже, по большому счёту, знаете, препарат ка­кой фармакологической группы нужно дан­ному пациенту назначить - нейролептик, ан­тидепрессант или транквилизатор.

Психиатры любят пациентов, страдающих тяжёлой психической патологией, потому что алгоритм действий в этом случае пре­дельно прост и понятен, а эффективность препаратов достаточно высокая.

Но вот при расстройствах пограничного спектра лекарства не особо работают. Да, любой симптом можно таблетками приглу­шить, но изжить его таким образом нельзя. Вот психиатры и бегают от невротиков как от огня.

Если же психиатры, всё-таки, и углубляются в свои диагностические дебри, то лишь для того, чтобы дать вам более точный прогноз развития болезни. Действительно, качес­твенная психиатрическая диагностика обла­дает хорошей прогностической силой. Но, с другой стороны, какой в этом толк, если повлиять на динамику заболевания психи­атр всё равно не в силах?

Психотерапевты же находятся в принципи­ально иной ситуации. Им и такие предсказа­ния чрезвычайно важны - иначе как понять, к чему пациента подготовить, какими ресур­сами его оснастить и где соломку подстелить?

Но ещё важнее для психотерапевта - по­нять, каким образом то или иное психи­ческое состояние в мозгу пациента фор­мируется, то есть саму его внутреннюю механику, чтобы как раз на неё и оказать воздействие. В этом и состоит особенность психотерапевтической диагностики.

Психиатр борется со следствиями, бьёт по симптомам болезни из своей фармакологи­ческой пушки. Психологи недавнего прош­лого, не понимая фактических механизмов работы мозга, пытались найти в нашей пси­хике тайных «демонов», ответственных за возникновение тех или иных симптомов - «комплексы», «вытеснения», «автоматичес­кие мысли» и т.