И то, и другое, понятное дело, работает не очень.

Вот почему, создавая свою «системную пове­денческую психотерапию», я шёл от факти­ческих психических состояний пациентов, искал их нейрофизиологические корреля­ты, а не просто следовал за формальными психиатрическими диагнозами или абстрак­тными психологическими гипотезами.

Не просто пациент и его болезнь, но и сами его состояния нуждаются в диагностическом исследовании - таким был подход.

Нам лишь кажется, что тревога - это тре­вога, а сниженное настроение - это сни­женное настроение. На самом деле, они раз­ные и эта разница открывается через ана­лиз динамических стереотипов (по И.П. Пав­лову), патологических доминант (по А.А. Ух­томскому), отношений знаков и значений (по Л.С. Выготскому) и т.д.

Если вы в этом разберётесь, то нейрофизи­ологическая наука предложит вам и средства купирования данных состояний, а также у вас появится возможность влиять на поведение пациента, осуществляя, грубо говоря, пере­стройку и наладку связей в его головном мозгу.

То есть, следуя этим путём, мы можем по­нять, где мы, так сказать, находимся, с чем мы имеем дело, и как мы можем на это дело повлиять.

Звучит гладко, но таким образом мы можем разобраться лишь с одним уровнем пробле­мы - с самим симптомом. То есть, этого дос­таточно, чтобы купировать, скажем, страх публичных выступлений, побороть навязчи­вости или, например, неврастеническую раз­дражительность.

Но почему эти симптомы вообще возникли?

Если вы не учитываете природу соответству­ющих психических расстройств - и вот тут-то как раз очень важен психиатрический опыт,

- у вас есть все шансы с размаху сесть в лужу.

Чем тревога при такой-то форме психопа­тии отличается от тревоги при другой фор­ме психопатии, или, например, при неврозе

- таком или сяком?

Это важное дополнение позволило чуть ви­доизменять психотерапевтическую тактику и увидеть, в каких ситуациях определённые психотерапевтические техники дают жела­емый результат, а в каких - нет, не работают.

Если человек, например, совершенно без­различен к чувствам окружающих - так уж он устроен - то какой смысл объяснять ему, например, почему его поступки заставляют этих самых окружающих страдать? Он этого просто не поймёт, а потому психотерапевт должен действовать как-то иначе.

Или, допустим, человек гипертревожен и не потому, что боится чего-то конкретного, а просто склад его психики такой - генетиче­ски, биологически, эндогенно тревожный.

Бессмысленно объяснять ему: «То, чего ты испугался, не представляет угрозы». Даже ес­ли у вас это получится, он через час, а то и двадцать минут, уже будет тревожиться по другому поводу, а вам придётся заряжать ру­жьё и начинать всё сначала.

Короче говоря, моё исследование началось с традиционного - сугубо психиатрического - взгляда на психические болезни. Затем оно превратилось в исследование нейрофизио­логии соответствующих психических состо­яний и создание способов их коррекции. И наконец, завершилось обнаружением ба­зовых психических потребностей, лежащих в основе нашего с вами поведения.

Именно эти базовые потребности, как выяс­нилось, и являются почвой для формирова­ния симптомов, ответственны за их многооб­разие, а также побуждают их постоянно «воз­вращаться» (по крайней мере, до тех пор, пока соответствующие потребности, их по­рождающие, не будут должным образом удов­летворены)¹⁰.