Вот эта неготовность подменять взаимодей­ствие с человеком какой-то другой деятель­ностью (которая напрямую не связана с другими людьми) и является типичной особенностью «невротика».

С другими людьми он способен заниматься чем угодно и сколько угодно, а вот сам по себе - один на один с окружающим миром - он чувствует себя некомфортно. В отличие от «шизоида» и «истерика», «невротик» нуждается в стае, причём с самого, так сказать, младенчества.

Но мы отвлеклись... Вернёмся к энцефалографи­ческим результатам этого исследования - какие зоны мозга активизировались у детей, которые переживали «травму потери», а какие - у тех, что реагировали на уход матери любопытством к окру­жающей обстановке?

Думаю, вы легко можете дать ответ:

• «правополушарные» дети крайне тягостно пе­реживали уход матери,

» а «левополушарные» - относительно легко переключались на другие раздражители.

То есть то полушарие мозга, которое у нас, как мы знаем благодаря исследованиям Майкла Газ- занига, фактологическое (правое полушарие го­ловного мозга), одновременно и более социаль­ное.

А вот то, которое у нас больше языковое (по крайней мере, ему предстоит таким стать, когда эти дети вырастут), чем фактологическое (левое), напротив, менее социально - если нет вокруг других людей, оно займётся чем-нибудь ещё.

Конечно, зареветь во всю мощь могли и дети с «истероидным радикалом», испытывая фру­страцию потребности в безопасности. Более того, все дети расстраивались после ухода матери (подкорка, всё-таки, есть у обладателей любого психологического типа).

Но важно, как дети вели себя дальше - одни про­должали испытывать потребность в другом че­ловеке, а потому расстраивались всё больше и больше, а другие, благодаря активности левого полушария, напротив, с лёгкостью переключались на неодушевлённые вещи и прочие обстоятельства ситуации.

Что ж, стоит ли после этого удивляться, что «шизо­иды», в среднем, обладают более выраженным, нежели остальные психологические типы, «вер­бальным интеллектом»: им легче даётся абстракт­ная словесно-логическая деятельность, матема­тика, программирование и овладение иностран­ными языками. В общем, «мыслители» чистой воды.

Итак, говоря о нейрофизиологии того или ино­го психологического типа - «истероидного», «ши­зоидного» или «невротического», - нам не следует всё сводить лишь к вертикальным отношениям мозговых структур (мол, кора, подкорка - и всё тут). Нет, мы должны учитывать и горизонтальные взаимодействия, в частности межполушарные.

Боль самосохранения

Это инстинкт, крошка... и, если на то пошло, я верю, что инстинкт — железный скелет под всеми нашими идеями о свободе воли. СТИВЕН КИНГ

Когда мы говорим об инстинктах, речь идёт вовсе не о каких-то загадочных силах и сущ­ностях, которые действуют в нас неким тай­ным и мистическим образом. Нет, речь идёт о банальной психофизиологии.

Детальный анализ реакций нашего мозга на раздражители позволяет достаточно чётко выявить специфические паттерны трех на­ших базовых инстинктов - самосохране­ния, социального и полового.

Впрочем, у каждого из нас свой набор генов, а потому выраженность соответствующих паттернов у разных людей может сильно от­личаться:

• у кого-то, например, более высокий болевой порог, а у кого-то - напро­тив, чрезвычайно низкий;

• кто-то хорошо считывает эмоцио­нальные состояния других людей, а кому-то это даётся с трудом;

• кто-то буквально физически страдает от недостатка телесной близости, а кто-то, напротив, испытывает выра­женный дискомфорт и даже раздра­жение, когда кто-то к нему прикаса­ется.