|
К тому времени, как мы с инспектором вошли к кабинет, у него на столе были разложены какие то справочники по луковичным растениям, пачка бумаги, десяток разноцветных карандашей и масса папок со сведениями об орхидеях, за которыми ему пришлось сходить к шкафу в противоположном конце помещения. Одна из папок была открыта, и Вулф склонился над ней в хорошо знакомой для меня позе. Я взглянул на мой стол: там тоже лежал чистый журнал, в который мне якобы следовало записать какие то данные. Вулф ответил на приветствие инспектора, но в его голосе сквозило раздражение. Кремера это не обескуражило. Он подошел к красному кожаному креслу и устроился в нем. Я сел за свой стол и демонстративно отложил в сторону журнал. К сожалению, на этот раз я не мог равнодушно следить за встречей этих давних противников. Мысленно я дал себе слово не перечить Вулфу и не изводить его в течение целого месяца, если только ему удастся спасти Карла и Тину от когтей Кремера и самому при этом не угодить за решетку. Вошел Фриц с подносом. Значит, Вулф не забыл нажать на кнопку. На подносе была обычная порция: три бутылки и стакан. Достав из шкафа открывалку, Вулф велел Фрицу принести еще стакан, но Кремер отказался. Неожиданно инспектор посмотрел на меня и спросил: – Куда вы пошли после того, как покинули парикмахерскую? Мои брови поползли вверх. – Даже так? – Да. – Ну что же… Если это и правда так важно, вы могли приставить ко мне хвост. Если же вас просто мучает любопытство, то я протестую против данного вопроса. Задавайте следующий. – Почему бы не ответить на первый? – Потому что меня частенько посылают с конфиденциальными поручениями, и я не хочу развивать у вас дурную привычку. Кремер резко повернулся к Вулфу: – Вы знаете, что в этой парикмахерской был убит полицейский? – Да. – Вулф приподнял стакан, над которым шапкой поднималась пена, и поднес его ко рту. – Арчи рассказал мне. – Может быть. – Не «может быть», а рассказал. – Ну, хорошо, хорошо. Кремер наклонил голову и стал наблюдать, как Вулф опустошил стакан и вытер губы носовым платком, потом произнес: – Послушайте. Вот что привело меня сюда… За эти годы я твердо усвоил: когда я обнаруживаю вас на расстоянии мили от места убийства, – а Гудвин является частью вас самого, – надо ожидать каких то осложнений… Нет нужды приводить примеры, ваша память не хуже моей… – Обождите секундочку, – поспешно продолжил он, – разрешите мне закончить. Я не спорю, бывают на свете совпадения. Мне известно, что вы ходите в эту парикмахерскую вот уже два года, а Гудвин – более шести. Так что вроде бы и нет ничего примечательного в том, что он оказался там именно сегодня, через два часа после совершения убийства, если бы не некоторые нюансы. Он сказал Грабоффу, своему мастеру, что его нужно срочно побрить, так как у него неотложная и важная встреча. Но никакой спешки почему то не проявил. Наоборот, прождал чуть ли не полчаса, пока тот не отпустил своего клиента… Но это я могу еще понять. Однако вот другое: и Фиклер, и Грабофф показали, что за эти шесть лет Гудвин ни разу не приходил к ним только побриться. Ни разу, слышите? Всегда стрижка, мытье головы, укладка феном, бритье и так далее. И вот впервые за шесть лет он испытывает такую необходимость и заходит только побриться. Причем как раз в такой день. Я этому не верю. Вулф пожал плечами: – Ну, не верьте. Я не отвечаю ни за вашу доверчивость, ни за вашу подозрительность, мистер Кремер. |
