Борис‑76 вернулся довольный, усмехающийся.

– Сказал я Шелесту, – еще издали начал рассказывать он, – что, мол, задержусь еще часок, а он не в духе, видно: как заорет на меня, аж трубка завибрировала в руке! Я чего‑то бормочу, а сам думаю: «Ори, ори! Не так заорешь, когда узнаешь, в чем дело!» – Он уселся на скамейку и с нежностью оглядел нас. – Нет, ребята, это ведь так здорово! Это… слов нет, до чего здорово, что вы здесь!

– Осложнений, между прочим, не оберешься оттого, что мы здесь, – трезво заметил Аркадий.

– Осложнения! Да мы вчетвером с любыми осложнениями справимся! – отмахнулся Борис‑76. – Понимаете, сначала меня это слишком потрясло, потом я запутался во всех ваших переходах и недоразумениях, а под конец еще и…

– Тут он осекся, потом торопливо продолжил: – Словом, я больше удивлялся, ужасался и так далее. А теперь, когда я представил себе, как буду рассказывать об этом Шелесту и всем… и вы тут будете. Ну, ребята!

– Словом, теперь ты ощутил радость бытия! – сказал Аркадий, но уже не насмешливо, а сочувственно, и лицо у него как‑то оттаяло, ожило.

Мне и самому стало вроде легче. «А что, в самом деле! – подумал я. – Тот же институт, те же люди, свои ребята‑хронофизики, – они‑то должны примириться с тем, что у Левицкого и Стружкова окажутся дубли! Шелест как‑нибудь уладит все формальности по административной линии, и будем мы все работать». Тут я спохватился, что мне все же будет трудновато – ведь я отстал на два года, – но потом решил, что ничего, наверстаю.

– А что я, собственно, буду рассказывать Шелесту? – забеспокоился вдруг Борис. – Я же ни черта толком не понял! Слушай, Аркадий, объясни мне, наконец, по порядку, с чего оно началось, твое первопроходчество.

– Даже не знаю, с чего начать… – задумчиво сказал Аркадий.

– С начала, – глубокомысленно посоветовал я. – Меня так в школе еще учили. Вот, значит, рассчитал ты свою машину времени, возликовал, разумеется, и… чего же ты дальше делал?

– Дальше? Ну, дальше я для начала передвинулся на год назад. И тут же вернулся, не выходя из камеры. Трясся, конечно, со страшной силой, когда в камеру лез, даже зубами лязгал. Я ведь ни в чем тогда не был полностью уверен. Расчеты расчетами, а на практике вполне может получиться какая‑нибудь чепуховая неувязочка – и все: был Левицкий, нет Левицкого, и искать его негде. Ну, а с другой стороны, конечно, любопытство терзало до невозможности – мол, как же это выглядит, путешествие‑то во времени?

– Живут же люди! – вздохнул Борис. – Катаются туда‑сюда за милую душу, а ты тут сиди… Ну, и как же это выглядело?

– Да ведь Борька рассказывал… В общем, то же самое: красный туман, тяжесть какая‑то наваливается на тебя, ты аккуратненько валишься на пол и ничего не видишь. Я очнулся – и никак не пойму, был я в прошлом или не был. Вышел из камеры – все по‑прежнему, никаких изменений. Но глянул на контрольную запись и вижу: есть! Есть оно, перемещение!

– Ты, значит, включал автомат и на запуск и на возвращение? – спросил Борис.

– А как же иначе? Кто же меня вытащил бы оттуда?

Я вспомнил, как погас индикатор на пульте. Что‑то все же тут не в порядке… Но что?

– Постой, а как же насчет изменения мира? – допытывался Борис. – Раз ты совершил путешествие в прошлое, значит, изменил мир. А в измененном мире автомат, наверное, не был включен на твое возвращение.