– Э, брось! – не сдавался Аркадий. – Ты же сам заявил, что отправился в прошлое!

– Да ты пойми, чудак! Я ведь только двадцать третьего узнал, что меня будто бы видели двадцатого вечером в лаборатории! Двадцать третьего, понял? И ни в каком прошлом я тогда еще не бывал! Даже мне и не снилось!

– Нет, у меня что‑то мозги не срабатывают, – признался Борис‑76. – Может, ты объяснишь все по порядку?

Я объяснил по порядку. Аркадий слушал с сочувственно‑иронической усмешкой, а Борис‑76 потрясенно крутил головой.

– Ну и ну! – сказал он под конец. – Это же действительно обалдеть можно! – Он помолчал секунду и тихо проговорил: – Но знаешь, Нина… Нина меня все‑таки удивляет. Ты думаешь, она действительно пошла к этому… Линькову?

– Наверное… – ответил я. – Ты бы видел, в каком она была настроении… И, в конце концов, ее тоже понять можно.

– А я вот не могу ее понять! – с неожиданным раздражением сказал Борис‑76. – Никогда бы не подумал, что Нина…

У меня вдруг сердце стукнуло так гулко и больно, будто о ребра ударилось.

– Ты… с ней? С Ниной? – тихо спросил я.

– Ну да… – не глядя на меня, пробормотал Борис. – Вот я и не понимаю…

– Не дурите, ребята! – прикрикнул на него Аркадий. – Это же совсем другая Нина!

– В каком смысле другая? – удивился Борис.

Но я сразу понял, что имеет в виду Аркадий.

– Ну как же ты не понимаешь! – с азартом начал я втолковывать Борису‑76. – На нашей линии все ведь пошло совсем иначе. Ты сообрази, сколько мы там пережили за три дня! Смерть Аркадия, расследование, тайны какие‑то кругом, эта дьявольская путаница с двойниками! Да представь себе только, что ты своими глазами увидел Нину в окне лаборатории, а она все начисто отрицает.

Борис‑76 слушал меня, болезненно морщась.

– Нина все равно та же самая… – пробормотал он. – Только линия у нас, верно, спокойная… а люди все те же…

– Да ничего подобного! – настаивал я. – По‑твоему, бытие не определяет сознание, что ли? Да я знаешь как изменился за эти трое суток!

– Доказывай, доказывай, Борька! – невесело сказал Аркадий. – Доказывай ему, что с его Ниной все в порядке, а себе – что это не твоя Нина, а совсем другая…

– Разве это неправда? – упавшим голосом спросил я.

– Правда, правда, успокойся! – серьезно ответил Аркадий. – И больше об этом не надо. Не советую.

«Это правда. Это должно быть правдой, – твердил я себе. – Та Нина, которую я увижу здесь, Нина, которая два года замужем за этим Борисом, – она другая. Она прожила на два года больше той, моей Нины, но она не прошла через эти страшные трое суток… Она, конечно, другая».

– Действительно, оставим лирику! – хмуро сказал Борис‑76. – Объясни мне все же, что из этого следует. Временная петля, что ли, у тебя получилась? Ведь выходит, что тебя видели двадцатого вечером в лаборатории, а после этого ты вернулся снова в двадцатое и тебя увидели в лаборатории? Замкнутая петля?

– Ничего подобного! – возразил я. – В том‑то и дело, что никакой петли не было. То есть я сначала и сам подумал, что это петля и что я уже сделал нечто такое, о чем сам еще не знаю. Я подозревал, что таинственный незнакомец, который ждал Аркадия в запертой лаборатории, – это я и есть… Ну, и что я, может быть, как‑то участвовал в убийстве… или в смерти Аркадия… Но потом я понял…

– С ума сойти! – ошеломленно сказал Аркадий.