– На самом деле. И, кстати, я должен…

Но Эдик не отставал. Он спросил, куда именно переходил Стружков, и, узнав, что на три дня назад, разочаровался.

– Всего и делов‑то! Тр‑руха! А они: герой, герой!

– Он мог погибнуть, даже если б всего на пять минут передвигался, – сухо сказал Линьков. – И мне пора, извините…

– Нет, минуточку! – взмолился Эдик. – Я только две мысли выскажу: одну общественную и одну личную. Я вкратце!

– Ну, высказывайте вкратце!

– Первая мысль такая: запретить это нужно! Или хотя бы строго засекретить! – торжественно заявил Эдик. – А то, знаете, что получится, если каждый‑всякий?..

– Что же именно получится, по‑вашему? – вяло осведомился Линьков.

– Труха! – уверенно сказал Эдик. – Ну, сплошная труха! Полезет в прошлое какой‑нибудь неустойчивый тип, узнает, чего не надо…

– Как это? Ведь о прошлом и так все знают! – удивился Линьков.

– Что надо, то знают, – возразил Эдик. – А что не надо, на кой знать?! Кому от этого польза? А в будущее тем более нельзя! Мало ли чего он там увидит! Вернется, пойдет языком трепать, его ж не остановишь…

– Вы считаете, что будущее – это государственная тайна? – осведомился Линьков.

– А как же! – убежденно сказал Эдик. – Вне всяких сомнений.

– К этому вопросу мы вернемся позднее, – слегка поежившись, проговорил Линьков. – Давайте второй вопрос, я тороплюсь.

– Для решения второго вопроса, – сказал Эдик, – вам бы полезно было ознакомиться с матерьяльчиком…

– С каким еще матерьяльчиком?

– По делу Левицкого! Там и про Стружкова, и вообще… Я все факты проанализировал, выводы имеются четкие. Серьезную работу проделал, вот увидите. И для меня очень важно ваше мнение как специалиста…

– Видите ли, дело Левицкого уже закончено, так что… И вообще мне сейчас некогда, – тоскуя, сказал Линьков.

Коновалов почему‑то не очень огорчился.

– Выходит, напрасно я мозги сушил! – почти весело заключил он. – Конечно, мне до вас еще расти и расти! Вон вы как дело решили, в два счета, а я только начал раскачиваться… Так кто же его прихлопнул‑то?

– От сообщений я пока воздерживаюсь, – сухо ответил Линьков, пытаясь обойти Эдика.

– Это я понимаю! – с готовностью отозвался Эдик. – Но я к чему говорил насчет матерьяльчика? Хотелось, чтобы вы меня на практике проверили, вот я к чему! Созрело у меня решение вот за эти дни, что я с вами общался. Решение в плане личной перспективы! А именно – уйти я хочу отсюда! К вам буду проситься на следственную работу! А что? Образование у меня юридическое. Так? Пробелы – это я на практике ликвидирую! В два счета!

– Вы это… всерьез? – испуганно спросил Линьков.

– То есть абсолютно! Мне здесь, понимаете, разворота нет. А тем более теперь. Вот я и хотел узнать ваше мнение…

– Мое мнение… – сердито начал Линьков, но запнулся и продолжил совсем в другом тоне: – Вы извините, но на ходу такие вопросы не решаются! Я действительно очень тороплюсь.

– Правильно, это вы правильно! – Эдик восхищенно глядел на него. – Подумать надо, обсудить…

Линьков бегом бросился к кабинету Шелеста.