-  Фу, какая жестокость, будто собаку дрессируешь. Кстати, скоро должен прийти Кангэцу.

    -  Кангэцу? - недоуменно переспросил хозяин.

    -  Ага. Я ему послал открытку: «К часу дня будь у Кусями».

    -  Что ты за человек, все делаешь, как тебе хочется, а с другими совсем не считаешься. Ну, скажи: для чего ты позвал Кангэцу?

    -  Да не я это придумал, Кангэцу-сэнсэй сам попросил. Сэнсэй сказал, что должен выступать с докладом в Физическом обществе. Я, говорит, буду репетировать, а ты слушай. Прекрасно, говорю, пусть тогда и Кусями послушает. Вот и решил пригласить его сюда… тебе же все равно делать нечего, он нисколько не помешает, почему бы не послушать. - Мэйтэй распоряжался как у себя дома. Возмущенный его бесцеремонностью, хозяин возразил:

    -  Но ведь я ничего не пойму в докладе по физике.

    -  Ты не думай, что этот доклад будет сухим и неинтересным, о каком-нибудь, скажем, сопле с магнитом. Тема его необычайно оригинальна и интересна - «Механика повешения». Рекомендую послушать.

    -  Тебе-то не мешало бы послушать, ведь это ты когда-то не смог повеситься, а мне…

    -  Признаться, я не ожидал, что человек, которого при одном упоминании «Кабуки» бросает в дрожь, вдруг придет к заключению, что он не в силах слушать подобный доклад, - как всегда шутливо промолвил Мэйтэй. Хозяйка захихикала и, взглянув на мужа, поспешно вышла из комнаты. Хозяин молча гладил меня по голове. Я не могу припомнить другого такого случая, когда бы он делал это столь же учтиво.

    Прошло несколько минут, и, как было условлено, пришел Кангэцу-кун. По случаю доклада, который ему предстояло прочесть сегодня вечером, он облачился в элегантный сюртук, высоко поднял белоснежный воротничок сорочки, и, таким образом, его мужская красота возросла ровно на двадцать процентов. «Извините, я немного опоздал», - спокойным тоном приветствовал он присутствующих.

    -  А мы уже ждем, ждем тебя, - откликнулся Мэйтэй. - Начинай побыстрее. - И, обращаясь к хозяину, спросил: - Ты не возражаешь? - Тому ничего не оставалось, как пробурчать «угу». Кангэцу-кун не спешил.

    -  Принесите мне, пожалуйста, стакан воды, - сказал он.

    -  Ого, все как полагается. Потом, чего доброго, начнешь требовать аплодисментов, - тараторил Мэйтэй. Кангэцу-кун достал из внутреннего кармана тезисы доклада и, положив их перед собой, с достоинством начал:

    -  Это всего лишь репетиция, поэтому прошу откровенно высказывать свое мнение… Осуждение преступников на смертную казнь через повешенье было распространено главным образом среди англосаксов, но если обратиться к временам более древним, то станет ясно, что повешенье являлось широко распространенным способом самоубийства. Известно, что у евреев существовал обычай убивать преступников, забрасывая их камнями. В результате изучения Ветхого завета можно прийти к заключению, что слово «повешенье» означало «отдать на съедение хищным животным или птицам подвешенный на столбе труп преступника». Имеющиеся у Геродота сведения дают основания полагать, что евреи еще до выхода из Египта испытывали глубокое отвращение к выставлению трупов на всеобщее обозрение в ночное время. Говорят, что египтяне отрубали преступникам головы, а к крестам прибивали только их тела. Персы…

    -  Кангэцу-кун, - перебил его Мэйтэй, - а ничего, что ты постепенно отвлекаешься от темы?

    -  Сейчас я перейду к основной части доклада, потерпите немного… Итак, как же поступали персы? По всей вероятности, они тоже прибегали к распятию преступников на кресте.