|
– Я и вы одно и то же, но я и вы очень различны. Я видел много такого, о чем вы не знаете. Вы тоже видели такое, о чем я и не подозреваю. Вы сделали меня не одиноким. В моем мозгу есть многое о боли, о бегстве, о борьбе, и, даже когда я был на Титане, о победе. Если вы в опасности, в настоящей опасности, и кто‑то может с вами сделать ошибку, смотрите в его мозг. Читайте его мысли, если это необходимо. Я прошу вас только немного подождать, пока вы не сделали еще одной вещи.
– Я подожду, Батчер, – сказал она. Он протянул руку: – Идем. Она взяла протянутую руку. – Нет необходимости анализировать течения стасиса, если чужой корабль дружествен к Союзу. Мы еще немного побудем вместе. Она шла за ним, прижавшись к его плечу. – Друг или враг? – сказала она, когда они проходили через сумерки, тяжелые от привидений. – Все это Вторжение временами кажется мне таким бессмысленным. Здесь, на «Джебел Тарик», вы избегаете подобных вопросов. Я завидую вам. – Вы направляетесь в штаб‑квартиру Администрации из‑за Вторжения, да? – Да. Но не удивляйтесь, если я вернусь обратно, – она снова взглянула вверх. – Есть еще одна причина, по которой мне хотелось бы во всем разобраться... Захватчики убили моих родителей, а второй запрет чуть не убил меня. У моих навигаторов первую жену убили захватчики. Рон все еще размышляет, насколько прав был Военный Двор. Никто не любит Вторжение, но оно продолжается. Оно настолько велико, что я никогда реально не думала о том, чтобы охватить его одной мыслью. Странно видеть все человечество в этой страшной разрушительной борьбе... Может, мне не стоит лететь в штаб‑квартиру, может, мне следовало просить Джебела повернуть назад и двинуться в самые пустынные части Зажима. – Захватчики, – сказал Батчер, – причинили вред многим людям: вам, мне... Да, мне тоже. – Как? – Болезнь мозга я говорил вам. Это сделали захватчики. – Не может быть! Батчер пожал плечами. – Первое, что я вспомнил, это побег из Нуэва‑нуэва Йорка. – Это огромный порт пограничной туманности Рака? – Да. – Захватчики взяли вас в плен? Он кивнул. – Да, и что‑то сделали. Может быть, эксперимент, может быть, пытка, – он пожал плечами. – Не в этом дело. Я не могу вспомнить. Но, когда я сбежал, я сбежал ни с чем: без памяти, без голоса, без слов, без имени. – Возможно, вы были военным или каким‑нибудь важным лицом до того, как они вас схватили... Он наклонился и прижал свою щеку к ее губам, чтобы заставить ее замолчать. Выпрямившись, он печально улыбнулся. – Есть вещи, которых мозг не знает, но о которых может догадываться. Я всегда был вором, убийцей, грабителем. И я не был я. Захватчики поймали меня однажды. Я бежал. Союз поймал меня позже на Титане. Я бежал... – Вы бежали с Титана? Он кивнул. – Меня, вероятно, поймали бы снова: так всегда бывает с преступниками во Вселенной. И, может быть, я снова бежал бы, – он пожал плечами. – Может, в следующий раз меня уже не поймали бы... Я не был я, но теперь у меня есть причина оставаться свободным. Меня не должны поймать снова. Есть причина. – Какая, Батчер? – Потому, что я – есмь, – мягко сказал он, – а вы – суть.
Глава 5
– Вы закончили свой словарь? – спросил Брасс. – Закончила, еще вчера. Стихотворение, – она закрыла блокнот. – Сегодня мы уже должны быть на кончике Языка Дракона. |
