– Даже за час, – поправила Рождественского Пастыря вновь появившаяся в гостиной женщина. Она подошла к Найтхауку, протянула конверт. – Все здесь. Вы – Винсент Лэндис, студент с Аристотеля, готовите дипломную работу по шифрам в институте связи. Вам двадцать один год, родом вы с Серебряной Сини, что во Внешнем Пограничье. Ваши родители – фермеры.

– Я все понял. – Найтхаук повернулся к своему спутнику. – Мы закончили?

Рождественский Пастырь рассмеялся.

– Еще нет. – Он повернулся к женщине. – Ты достала то, о чем мы говорили вчера?

– Пистолет? Да. Но, как я и предупреждала, он стоит дорого.

– Это не важно. Со своим арсеналом мой юный друг не пройдет ни таможенный контроль, ни посты охраны.

– О чем вы толкуете? – вмешался Найтхаук. – Мое оружие меня вполне устраивает.

– Разумеется, устраивает, – кивнул Рождественский Пастырь. – Но придется его оставить.

Найтхаук погрустнел.

– Но оно пристрелено под меня, – запротестовал он жалобно.

– Сын мой, если ты попытаешься подойти со своими игрушками к полковнику, – фамилию Эрнандес он благоразумно опустил, – сигнал тревоги услышат на Делуросе.

– И какое же оружие вы мне приготовили? – спросил Найтхаук полным печали голосом.

– Можем мы взглянуть на него? – полюбопытствовал Рождественский Пастырь.

Из другого ящика бюро женщина достала кожаный футляр, протянула Рождественскому Пастырю.

Тот поднял крышку.

– Изумительно, – вырвалось у него при взгляде на маленькую изящную игрушку. – Просто изумительно!

– Похож на один из моих пистолетов, – заметил Найтхаук. – Что в нем такого особенного?

– Он изготовлен из особого керамического материала, – объяснила женщина. – Можете мне поверить: ни одно из охранных устройств не способно его засечь.

– В таком‑то виде? – саркастически улыбнулся Найтхаук.

– Разумеется, нет. – Она ловко разобрала пистолет на четыре части. – Эта, со спусковым крючком, сойдет за пряжку ремня. Эти две – за ортопедические вкладыши сапог. А в последней молекулярная структура изменена так, что при нагревании деталь эта превращается в ленту, которой можно украсить шляпу. Материал запоминает первоначальную форму и мгновенно возвращается к ней, если положить его на холодный металл.

– Я не вижу патронов.

Женщина улыбнулась.

– В этом вся прелесть. Даже если на таможне заподозрят, что это оружие, даже если конфискуют его, патронов они не найдут, и им придется все отдать и пропустить вас.

– Так где же патроны?

– В вашем кармане.

– Моем кармане? – повторил Найтхаук.

– Пистолет стреляет монетами. Этот я откалибровала под золотые талеры Марии‑Терезии.

– Будь я проклят! – воскликнул Найтхаук.

– Хорошая идея, – покивал Рождественский Пастырь. – Но в случае войны довольно‑таки разорительная.

Женщина предпочла пропустить шутку Рождественского Пастыря мимо ушей.

– Думаю, вам надо попрактиковаться, прежде чем пускать пистолет в дело. Стреляет он немного не так, как обычный. На расстоянии, превышающем тридцать ярдов, монета‑пуля уходит вниз, примерно на дюйм после каждого ярда.

– Так далеко мне стрелять не придется.

– Это хорошо. Тогда все. – Женщина прошла с ними в холл. – Ваше лицо мне знакомо, – она пристально всмотрелась в стоящего у двери Найтхаука, – но я точно знаю, что раньше мы никогда не виделись.