— Какое курьезное философское разсуждение! — заметил Луиджи.

— Это, милостивейший государь, вовсе не философия, а действительно существующий факт. В нем можно усмотреть даже нечто трогательное и чарующе прекрасное. Я не могу себе представить ничего умилительнее зрелища несчастных бездетных родителей, которые отводят у себя в сердце место для целаго зверинца негодных злющих собаченок, присоединяют к нему с полдюжины крикливых ругающихся попугаев, какого-нибудь какаду, орущаго словно дикий осел, сотни две визгливых певчих птиц, несколько дюжин вонючих морских свинок, десятка два кроликов и целый гарем мерзопакостных кошек. Все это является тщетными невежественными попытками соорудить изь неблагороднаго металла что-нибудь, способное заменить золотое сокровище: ребенка, в котором отказала им природа. Все это впрочем, в данном случае к делу не идет. Здешние неписанные законы чести требуют, чтобы вы убили судью Дрисколля, как только он попадется вам на глаза. Он сам и весь город будут ожидать с вашей стороны такого лестнаго внимания к его особе, хотя, без сомнения, и собственная ваша смерть от его пули будет признана вполне удовлетворительным разрешением недоразумений, которыя между вами возникли. Советую вам поэтому глядеть в оба. Изволили вы уже определить свой курс, то есть, иными словами, принять какое-либо решение?

— Да, я предоставлю ему случай попробовать на мне свою меткость в стрельбе, а если он на меня нападет первый, то я отвечу ему тоже выстрелом.

Уходя от близнецов, Вильсон сказал:

— Судья до сих пор еще не совсем оправился после избирательной кампании, так что денька два не будет выходить из дому, но, когда он начнет гулять, вам придется держать ухо востро.

Часов в одиннадцать вечера близнецы отправились прогуляться по городу. Ночь была хотя и месячная, но не особенно светлая, так как луна выглядывала сквозь дымку легких облаков.

Том Дрисколль высадился всего лишь получасом раньше на берег, верстах в трех ниже Даусоновой пристани, у Гаккетскаго лесного склада. Он был как раз единственным пассажиром, высадившимся в этом уединенном месте. Пройдя оттуда береговою тропой, он пробрался в дом судьи Дрисколля, ни с кем не повстречавшись дорогою и в самом доме.

Закрыв ставни окна в своей спальне, Том зажег свечу, снял с себя пиджак и шляпу и занялся приготовлениями к задуманной им краже. Раскрыв чемодан, он вынул оттуда из под мужского платья полный костюм молодой девушки и отложил его в сторону. Затем он вымазал лицо жженой пробкой и спрятал ее в карман. Он разсчитывал пройти потихоньку в кабинет дяди, находившийся как раз под его собственной комнатой, пробраться оттуда в спальню старика, украсть ключ от несгораемаго железнаго шкапа, находившийся у судьи всегда в кармане жилета, вернуться опять в кабинет и позаимствоваться деньгами из шкапа. Том взял уже свечу, собираясь сойти вниз по лестнице. До тех пор он ощущал необычайную бодрость и полнейшую уверенность в успехе, но теперь, и то, и другое начали у него малую толику колебаться. Что, если вдруг он, по неосторожности, произведет шум и будет пойман, положим, в то самое время, когда только-что успел открыть шкап? Пожалуй, что не мешает чем-нибудь вооружиться, пускаясь в такое рискованное предприятие! Вынув индийский кинжал из укромнаго уголка, в котором он его прятал, Том с удовольствием почувствовал, что изменившее было мужество опять к нему возвращается.