|
Крадучись неслышными шагами, он спустился по узенькой лестнице, причем волосы у него становились дыбом и кровь переставала биться в жилах каждый раз, как только скрипела какая-нибудь ступенька. Спустившись наполовину лестницы, он был неприятно поражен падавшей на нижнюю ея площадку полоской довольно слабаго, впрочем, света. Что бы это могло значить? Неужели дядя еще не спит? Это казалось Тому неправдоподобным. Должно быть, что, уходя в спальню, он просто-на-просто оставил в кабинете зажженную свечу. Молодой человек осторожно спустился с лестницы, останавливаясь на каждом шагу, чтобы прислушаться. Найдя дверь кабинета открытою, он заглянул в комнату и до чрезвычайности обрадовался тому, что увидел. Дядя его спал крепким сном на диване. На маленьком столике, у изголовья, горела лампа, свет которой был значительно убавлен. Возле нея стояла небольшая жестяная шкатулка, в которой старик держал расходныя свои деньги. Она была закрыта, но возле нея лежала целая кипа банковых билетов и четвертушка бумаги, испещренная ариsметическими выкладками, производившимися карандашом. Дверцы большаго несгораемаго шкапа были заперты. Старик-судья, очевидно, подводил итоги своих капиталов и, утомившись от этого приятнаго занятия, заснул.
Оставив собственную свою свечу на ступеньке лестницы, Том начал чуть не ползком пробираться к кипе банковых билетов. Когда он проходил мимо дяди, старик пошевельнулся во сне. В то же мгновение Том остановился и потихоньку вынул кинжал из ножен. Сердце молодого человека усиленно билось и он не сводил глаза с своего благодетеля. Минутку спустя Том рискнул продвинуться еше на шаг вперед, добрался до банковых билетов и схватил их, но при этом уронил на пол ножны кинжала. В тот же миг он почувствовал, что мощная рука престарелаго судьи схватила его за плечо, и в ушах его раздался громкий крик: «Ко мне, на помощь!» Без малейшаго колебания Том со всего размаха ударил старика кинжалом и тотчас же почувствовал себя свободным. Несколько банковых билетов, выскользнув из левой его руки, упали на пол и выпачкались там в крови. Бросив кинжал, он схватил их правой рукой и собрался бежать, но затем, в страхе и смущении, переложил поднятыя с полу деньги в левую руку и снова схватился за кинжал. Опомнившись, однако, молодой человек бросил кинжал на пол, так как счел совершенно излишним брать с собой такую опасную улику. Он устремился на лестницу, запер за собою дверь, которая вела туда из корридора, схвалил свою свечу и поспешно взбежал наверх. В это время тишина ночи была уже прервана шорохом шагов, поспешно приближавшихся к дому. В следующий затем миг Том был уже в своей комнате, а до нельзя испуганные и ошеломленные близнецы стояли над трупом убитаго старика. Том накинул на себя пиджак, спрятал за пазуху шляпу, облекся затем в костюм девушки, закрыл себе лицо вуалью, задул свечу, запер дверь своей комнаты на замок, положил ключ в карман, вышел через другую дверь на черную лестницу, запер эту дверь тоже на замок и спрятал от нея ключ. Тогда лишь он потихоньку спустился вниз с чернаго хода и вышел из дому. Том был убежден, что никого не встретит, так как общее внимание было теперь сосредоточено в совершенно другом месте дома. Разсчеты его оказались правильными. В то время, когда он проходил через задний двор, г-жа Пратт, вся домашняя прислуга и с полдюжины полуодетых соседей сбежались уже в кабинет, где находились близнецы и убитый судья. К ним ежеминутно присоединялись люди, прибегавшие через парадныя двери с улицы. Том, дрожа как в лихорадке, выходил из калитки в глухой переулок, когда три женщины выбежали из дома, находившагося на противоположной стороне переулка, и устремились в эту самую калитку. Оне спрашивали: что такое случилось у судьи в доме? но убежали, не дождавшись, ответа. Том сказал себе самому: «Эти старыя девы, по обыкновению, слишком долго замешкались со своим одеванием. То же самое случилось с ними и в ту ночь, когда сгорел дом их ближайшаго соседа Стевенса». |
