|
-- Вот этот храбрец и принесет нам парочку свечей, -- сказал Баллантрэ. К стыду своему должен признаться, что я был еще так ослеплен этим блеском обнаженного клинка, что предложил принести фонарь. -- Нам нужен не ф-ф-оонарь, -- передразнивая меня, сказал Баллантрэ. -- Сейчас в воздухе ни дуновения. Поднимайтесь и берите две свечи. Идите вперед, а это вас подгонит, -- и он помахал рапирой. Я взял подсвечники и пошел впереди. Я отдал бы руку, лишь бы только всего этого не было, но трус -- в лучшем случае невольник, и, идя с ними, я чувствовал, как зубы стучат у меня во рту. Все было как он сказал: в воздухе ни дуновения, оковы безветренного мороза сковали воздух, и при свете свечей чернота неба казалась крышей над нашими головами. Не было сказано ни слова; не слышно было ни звука, кроме поскрипывания наших шагов по замерзшей дорожке. Холод этой ночи охватил меня, словно ледяная вода; и чем дальше, тем сильнее я дрожал не от одного лишь страха. Но спутники мои -- хотя и шли, как я, с непокрытой головой и прямо из теплой комнаты, -- казалось, не замечали перемены. -- Вот здесь, -- сказал Баллантрэ. -- Ставьте подсвечники на землю. Я выполнил приказание, и пламя свечей поднялось ровно, как будто это было не среди заиндевевших деревьев, а в комнате. Я увидел, как братья заняли свои места. -- Свечи слепят меня, -- сказал Баллантрэ. -- Я предоставляю тебе любое преимущество, -- ответил мистер Генри, меняясь местами, -- потому что я думаю, что ты скоро умрешь. -- Он говорил скорее всего с грустью, но голос его был тверд и звенел. -- Генри Дьюри, -- сказал Баллантрэ. -- Два слова, прежде чем я начну. Ты фехтовальщик и умеешь управляться со шпагой. Но ты не представляешь себе, что значит держать боевую рапиру. И поэтому я уверен, что ты должен пасть. Взвесь, как выгодно мое положение. Если ты будешь убит, я уезжаю из этой страны туда, где ждут меня твои же деньги. Если убит буду я, каково будет твое положение? Мой отец, твоя жена, которая меня любит, ты это хорошо знаешь, даже твой ребенок, который привязан ко мне больше, чем к тебе, -- все они будут мстить за меня! Подумал ты об этом, мой дорогой Генри? -- Он с улыбкой посмотрел на брата и стал в позицию. Мистер Генри не сказал ни слова, но тоже сделал приветственный выпад, и рапиры скрестились. Я не судья в таком деле, да к тому же голова у меня шла кругом от холода, страха и ужаса, но кажется мне, что мистер Генри сразу же взял верх, тесня своего врага со сдержанной, но неукротимой яростью. Все ближе и ближе наступал он, пока Баллантрэ не отпрыгнул с проклятием, похожим на всхлип, и кажется, что это снова поставило его лицом к свету. В этом новом положении они опять схватились, на этот раз в ближнем бою. Мистер Генри наседал все упорнее, Баллантрэ защищался с поколебленной уверенностью. Он, без сомнения, понял, что погиб, и поддался леденящему сердце страху, иначе он никогда не пошел бы на недозволенный прием. |
