|
Компания явно не в моем вкусе, и я уже собирался потихоньку смыться, как вдруг кто-то вошел и остановился позади меня. Девушка примерно моего возраста, с рюкзаком за плечами и с тяжелым чемоданом. На ней был светлый плащ, мятый и потершийся. Лицо загорело до черноты; чтобы добиться такого загара, нужно неделями жариться на солнце. Длинные волосы выгорели почти добела. Смотрелись они непривычно, ведь в моде была короткая стрижка, девушки вовсю канали под мальчиков; а вокруг этой витал аромат Германии, Дании - бродяжий дух с налетом извращения, греха. Отступила в глубину прихожей, подзывая меня. Давно я не видел такой натянутой, лживой, вымученной улыбки. - Пожалуйста, отыщите Мегги и позовите ее сюда. - Маргарет? Она кивнула. Я продрался сквозь толпу и поймал Маргарет на кухне. - А, явился. Привет. - Тебя там зовут. Девушка с чемоданом. - Здрасьте пожалуйста! - Переглянулась с какой-то женщиной. Запахло скандалом. Она поколебалась и поставила большую бутылку пива, которую собралась открывать, [25] на стол. Ее мощные плечи расчистили нам путь назад. - Алисон! Ты же обещала через неделю. - У меня деньги кончились. - Бродяжка посмотрела на старшую девушку бегающим, настороженно-виноватым взглядом. - Пит вернулся? - Нет. - И, предостерегающе понизив голос: - Но здесь Чарли и Билл. - Ах, черт. - Оскорбленное достоинство. - Умру, если не приму ванну. - Чарли ее всю забил пивом, чтоб охладилось. Загорелая поникла. Тут вмешался я. - У меня есть ванна. Наверху. - Да? Алисон, познакомься, это... - Николас. - Вы правда позволите? Я только что из Парижа. - С Маргарет она говорила почти как австралийка, со мной - почти как англичанка. - Конечно. Я покажу, где это. - Сейчас, только возьму что-нибудь переодеться. В комнате ее встретили приветственными возгласами. - Ото, Элли! Какими судьбами, подружка? Рядом с ней оказались два или три австралийца, каждого она чмокнула. Маргарет - толстухи всегда покровительствуют худышкам - живо их растолкала. Алисон вынесла смену одежды, и мы отправились наверх. - Господи боже, - сказала она. - Эти австралийцы. - Где путешествовали? - Везде. Во Франции. В Испании. Мы вошли в квартиру. - Надо выгнать из ванны пауков. Выпейте пока. Вот там. Когда я вернулся, в руках у нее был бокал с виски. Она снова улыбнулась, но через силу: улыбка сразу погасла. Я помог ей снять плащ. От нее шибало французскими духами, концентрированными, как карболка; светло-желтая рубашка сильно засалилась. - Вы внизу живете? - Угу. Вместе снимаем. [26] Молча подняла бокал. Доверчивые серые глаза - оазис невинности на продажном лице, словно остервенилась она под давлением обстоятельств, а не по душевной склонности. Остервенилась и научилась рассчитывать только на себя, но при этом выглядеть беззащитной. И ее выговор, уже не австралийский, но еще не английский, звучал то в нос, с оттенком хриплой горечи, то с неожиданной солоноватой ясностью. |
