|
– Боюсь, что ваше красноречие потрачено впустую, мистер Лич. Я никогда не видел никакую мисс Хетти Эннис. Сегодня утром мистер Гудвин сказал мне, что женщина под таким именем собиралась прийти ко мне в одиннадцать часов пятнадцать минут, но она так и не пришла. Арчи? – Она приходила без четверти десять, – вступил в разговор я, – когда я уже покидал дом по своим делам. Порог она не пересекала. Назвалась, сказала, что хочет поговорить с Ниро Вулфом, а потом добавила, что принесла в сумочке нечто такое, за что положено вознаграждение, которое она готова разделить с Вулфом. Что именно – не сказала. Пояснила, что, пойди она к фараонам, делиться уже будут они. Сама же она «этим чертовым легавым ни на грош» не верит. Я велел ей снова зайти к нам в четверть двенадцатого, заверив, что попытаюсь уговорить мистера Вулфа принять ее. Ни про какие фальшивки она мне не говорила и поддельных денег не предъявляла. Она ушла, а я отправился относить в банк чек – не поддельный, между прочим. Потом, когда я вернулся и дождался прихода мистера Вулфа, я уговорил его принять мисс Эннис, но она так и не вернулась. Однако услышать про нее мне еще довелось. Сегодня же днем я узнал, что на Десятой авеню женщину по имени Хетти Эннис насмерть задавила машина, водитель которой с места происшествия скрылся. Вот и все. – Как вы это узнали? Трудно было сказать, какими источниками информации располагала тайная служба, поэтому я решил отвечать начистоту. – От знакомого газетчика, – ответил я. – Не дождавшись ее прихода, я забеспокоился и позвонил справиться о городских происшествиях. – Она мертва, – заявил Альберт Лич, – и не сможет подтвердить, правду ли вы мне сказали. Я одарил его восхищенным взглядом. – Вы правы, я запросто мог бы заливать с три короба. Ан нет, вру я только полицейским и девушкам. Пудрить же мозги вам мне бы и в голову не пришло, – чистосердечно добавил я. – Да, и я бы вам этого не советовал. Вы только что пришли. Вас отправляли еще с каким то поручением? – Да. – С каким именно? Проще было бы сказать, что это не его собачье дело. Однако эти люди наверняка проследили за Хетти Эннис до дома Вулфа, а в таком случае вполне могли знать, что я ездил на Сорок седьмую улицу. Я же притворялся честнягой. Пришлось ответить: – Я пытался выяснить, в чем дело. По словам Хетти Эннис, у нее было нечто ценное, за что полагалось вознаграждение. Кто знает: вдруг она и впрямь располагала чем то стоящим. Ее ведь убили. Немного поразнюхать нам бы не повредило, вот я и отправился к ней домой на Сорок седьмую улицу. Однако не успел я хоть что то выяснить, как нагрянул сержант из уголовки и взял бразды правления в свои руки. Я смотал удочки и вернулся домой, где и застал вас. – Так вы признаете, что она сказала вам про нечто, достойное вознаграждения? – Да. – Но отрицаете, что она рассказала вам про фальшивые деньги? – Да. – И вы не догадались с ее слов, что речь шла о фальшивых деньгах? – Нет, конечно. Более того, по пути в банк я решил, что она имела в виду бриллиант. Великий Могол или Кохинор. – Почему? – Просто я знал, что вы об этом спросите, и решил, что тут то вас и поймаю. Вас наверняка будут интересовать фальшивки, а я притворюсь, что думал про бриллианты… Вы не поверите, но он и в самом деле спросил: – Ах, значит, вы признаете, что ожидали от меня вопроса про фальшивки? – Ах, черт, – притворно ужаснулся я. – Тут вы меня к стенке приперли. |
