|
Она говорила слишком много. Я застал ее с поличным, а она пыталась заговорить мне зубы. Я решил ее проверить. – Мы можем обсуждать это целый день, – сказал я. – Пожалуй, я позвоню Пэрли Стеббинсу, сержанту, который был здесь вчера, или мы сами к нему поедем. Пусть он сам разберется в этой истории. Где у вас телефон? Что ж, я попал в точку, хотя особой радости мне это не доставило. Кажется, я этого не упоминал, но, уже увидев Тамми впервые, подумал, что интересно было бы узнать ее поближе. Увы, теперь, когда Тамми грозил электрический стул, такая перспектива меня больше не прельщала. Тем более что не успел я договорить, как ее лицо приняло многообещающее выражение. – Мне кажется, не стоит, – проворковала она. – Хетти ненавидела полицейских. – Хетти мертва. – Да, но… – Она снова прикоснулась к моей руке, уже настойчивее. – Вы же сами говорили, что это ее сверток, а она ни за что не отдала бы его полиции. Она ведь мне доверяла, не так ли? Сама сказала, что идет к Ниро Вулфу. И вас я прошу, мистер Гудвин, – поверьте мне. Разве я не заслуживаю доверия? Я пропустил ее слова мимо ушей. В конце концов она и вправду была женщиной. – Хорошо, – сказал я, – давайте тогда поступим иначе. Я и сам не отношу себя к поклонникам полиции. Мы поедем к Ниро Вулфу. Собирайтесь. Тамми чуть призадумалась, искоса поглядывая на меня. Потом спросила: – А вы не отдадите мне сверток, если я пообещаю приехать попозже? – Нет, конечно! – Хорошо. Я поеду с вами. Мое пальто наверху, в моей комнате. Я открыл дверь, и Тамми направилась к лестнице. Поскольку в моем распоряжении было около шести минут – мировой рекорд для того, чтобы женщина собралась и надела пальто, – я решил, что еще успею взглянуть на содержимое бюро Хетти Эннис, и, в свою очередь, поднялся по ступенькам. Дверь была открыта, а на подоконнике сидел Пол Ханна. – А, вот вы где, – встретил меня он. – А я вот размышлял над вопросами Ферриса. Вы ведь так и не ответили на них. – Я попытался, – обронил я, проходя к бюро. Крышка была сдвинута, а все отделения доверху забиты всякой ерундой. Сверху еще громоздились кипы журналов и каких то бумаг. Беглый осмотр занял бы час, а на тщательный обыск ушло бы часа четыре, а то и больше. Я выдвинул первый попавшийся ящичек. – А какой вопрос вас больше всего интересует? – Все, – сказал Ханна. – Я ровным счетом ничего не понимаю. – Я тоже. Поэтому и шарю вокруг. Я дам вам знать, если натолкнусь на что нибудь стоящее. – Вы меня уже не застанете – я сейчас ухожу в театр. У нас репетиция. – Желаю удачи. Встретите Климента Брода – поклонитесь от моего имени. Ханна пообещал и убрался восвояси. Я быстренько осмотрел ящички и отделения для всякой мелочевки, но не нашел ничего, хоть мало мальски достойного внимания. Главное – ни единого письма. Прошло не шесть, а целых десять минут, прежде чем снизу послышался голос: – Мистер Гудвин! Где вы? Тамми стояла у основания лестницы в той же меховой шубке и шапочке, в каких я встретил ее накануне. Я спустился, облачился в пальто и шляпу, сунул сверток в карман и вышел следом за Тамми на улицу. Мы прошагали до Девятой авеню, где я взял такси. Усевшись рядом с Тамми на заднее сиденье, я назвал таксисту адрес, затем спросил ее: – А вы водите машину? – Конечно, – пожала плечами Тамми. – Кто же ее не водит? Это мне не помогло. Нельзя же угнать машину и сбить пешехода, если не умеешь водить. Если вам кажется, что я пытался под любым предлогом обелить Тамми Бакстер, то вы заблуждаетесь. |
