Но теперь все иначе. Тирр‑пификс‑а из клана Кей‑ирр теперь преступница. Ее имя внесено в бог знает сколько файлов государственного хранилища информации на Окканве. И не имеет значения, что обвинения сняты по причине, которую ей никто не удосужился объяснить. Этого сплетники, конечно, не учтут. Им важно только то, что Тирр‑пификс‑у схватили с похищенным фсс‑органом в ее доме.

С фсс‑органом, который принесли ей двое молодых джирриш, назвавшихся Корте и Дорнт. Эти джирриш, по их словам, точно так же, как и она, не желали себе судьбы призраков, которые сейчас роились так близко от нее. Корте и Дорнт сочувствовали ей и считали, что решать, возноситься ли ей в старейшие, должна сама Тирр‑пификс‑а, а не главы клана или семьи.

Да, они выполнили обещание, выкрали из усыпальницы и доставили ее фсс‑орган. А затем солдаты Совета всех кланов ворвались в дом и схватили ее с поличным.

И все потому, что она поверила. Сколько раз Тирр‑пификс‑а предупреждала своих сыновей, чтобы не принимали на веру чужие слова!

Ее садовые инструменты так и лежат на кухне, где она оставила их сушиться две полные арки назад. Она погладила шершавые деревянные ручки и гладкие керамические лезвия, сосредоточившись на ощущениях, стараясь эти ощущения запомнить. Когда в конце концов ее душа расстанется с одряхлевшим физическим телом и вознесется к старейшим, у нее не останется осязания, только память о нем. Больше не будет прикосновений, не будет запаха и вкуса, – только зрение, слух и мысль. Ее ждет тюрьма полусуществования, а все, что она так любила в жизни, станет для нее недоступным навеки.

Мысль о подобной участи была для нее непереносима. Но с мучительной ясностью она сознавала, что выбора ей не дадут. Каждый джирриш возносится к старейшим, когда приходит его время. Таков закон.

Внезапно она застыла, сжав черенок садовой лопатки. И через мгновение повторился встревоживший ее звук. В грунт погружалось керамическое лезвие. Справа, за кухонной стеной.

Кто‑то рыл землю в ее саду.

Вспышка гнева рассеяла туман беспомощности в ее сознании. Если какой‑то наглец возомнил, что может вот так запросто прийти и выкопать кустики киранды, то у него надолго пропадет охота воровать. Подняв лопатку, словно оружие, она пересекла кухню и толкнула заднюю дверь.

Там и вправду оказался джирриш, и он действительно выкапывал киранду, но его вряд ли можно было назвать наглецом.

– О, Тирр‑пификс‑а, здравствуйте. – Тирр‑тулкодж торопливо встал на ноги. – Простите, я не знал, что вы вернулись.

– Никто и не ждал, что я вернусь, – кивнула Тирр‑пификс‑а, и гнев угас в тумане беспомощности. Она опустила лопатку. Тирр‑тулкодж был не только ее родственником, но и лучшим другом детства ее младшего сына Тирр‑джилаша. Много циклов назад их пути разошлись – Тирр‑джилаш стал исследователем, специалистом по инопланетным культурам, а Тирр‑тулкодж предпочел остаться дома и поднялся до должности главного защитника усыпальницы семьи Тирр, усыпальницы, расположенной в Долине Утесов.

Хотя, возможно, он уже и не главный защитник, подумала старушка. Возможно, его сняли с должности – ведь он не сумел помешать похищению фсс‑органа Тирр‑пификс‑ы из усыпальницы.

Она погубила не только собственную жизнь и репутацию, но и карьеру Тирр‑тулкоджа. Еще одна отравленная рана на совести.

– Что ты тут делаешь?

– Да просто хотел присмотреть за вашими растениями. – Он поглядел на ямку. – Я не знал, как долго вас не будет дома, а мне сказали, что настало время для обезвоживания сердцевины.

– Очень любезно с твоей стороны, – сказала Тирр‑пификс‑а. – Но тот, кто тебя наставлял, – плохой садовник.