«Самый обыкновенный разсчет тот, что руды наши могут давать пятьсот долларов с тонны. Такое богатство уничтожает и Гульд, и Каррей и Офир, и Мексиканскую, в вашем соседстве. Я привел вам разсчет стоимости одной разработанной руды. Богатство ея показывает биржевая оценка. Народ в области Гумбольдта помешался на „футах“ . В то время, как я пишу, города наши почти опустели, походят на выморочныя селения. Что сталось с нашими мускулистыми и атлетическими согражданами? Они все шагают до оврагам и по горам. Их следы видны по всем направлениям. Изредка, является к нам верховой, видно, что усталый конь его немало потрудился. Верховой этот останавливается перед своим жилищем, торопливо обменивается вежливыми приветствиями со своими согражданами, спешит в пробирную палатку, а оттуда к регистратору округа. На другой день утром, возобновив свои сестные припасы, опять исчезает по своей дикой и неторной дороге. И вот этот молодец считает свое состояние уже тысячами. У него аппетит ненасытной акулы, он желал бы приобрести весь мир металлов».

Этого было достаточно. Как только окончили мы чтение вышенаписанной статьи, четверо из нас решили отправиться на Гумбольдт. Мы сразу стали собираться и бранили себя, что раньше на это не решились, так как теперь страх нас обуял, чт опоздаем и что все богатейшия руды будут открыты и захвачены, прежде чем мы туды прибудем и тогда волей-неволей придется довольствоваться залежами, из которых более двух сот или трех сот долларов с тонны не добудешь. Часом раньше, до чтения статьи, счел бы я себя богачем, еслиб приобрел десять футов в руде Золотой Горы, которая вырабатывала двадцать пять долларов с тонны, теперь я уже был недоволен, что придется довольствоваться беднейшими рудами, которыя, впрочем, в Золотой Горе считались бы богатейшими.

ГЛАВА ХXVII

Спешите, торопитесь, — было все, что твердили мы друг другу; времени, впрочем, мы не теряли даром. Наша партия состояла из четырех человек: кузнец, шестидесяти лет, два юриста и я. Мы купили фуру и пару несчастных старых лошадей, фуру нагрузили большим количеством провизии, приборами разных инструментов для копания, и выехали из Карсона свежим декабрьским деньком. Лошади оказались до того слабы, что мы скоро пришли к заключению, что одному или двум надо выйти и идти пешком; действительно, заметно стало облегчение, но не надолго; через несколько времени опять показалось, что лучше будет, если еще один выйдет, и опять видимо стало легче лошадям. Тут мне пришла мысль править ими, хотя в жизни своей никогда еще не правил ни одной, не знаю, откуда у меня взялась эта смелость, другой никогда не рискнул бы на такую ответственность; но спустя короткое время нашли, что не дурно было бы и правящему выйти и идти пешком. С тех пор я сложил с себя звание кучера и никогда больше не претендовал на него. Через час мы увидели, что не только будет лучше, но что положительно необходимо нам четверым помогать лошадям. По два сразу толкали мы сзади фуру по тяжелому песку, и этим сильно облегчали слабым лошадям непосильный труд, не давая им почти совсем тянуть. Оно иногда лучше сразу постичь свою участь, легче мириться; мы скоро поняли свою.