– Ненавижу этого ребенка! Все из за него!

Миша схватил ее за руки:

– Ленка! Прекрати!

– Ненавижу его!

– Прекрати! Он ни в чем не виноват! И вообще… детей бить нельзя!

– Так что ж мне с ним делать то? – Ее голос сорвался на какой то вой.

– Сядь! Сядь… Посмотри мне в глаза… Я с тобой, поняла? Я тебе не брошу одну. Это наше общее несчастье. Вернее, не несчастье, а… Я пойду работать, мы что нибудь придумаем…

Миша нес какую то околесицу и мечтал только об одном: как бы самому не разреветься.

Черт! Воспитывать чужого ребенка… Пеленки, распашонки… Твою мать!

– Лена! Ну не плачь ты, ради бога!

Она вытерла слезы кулаком.

– Мишка… Я так тебя люблю… Так люблю…

Через пятнадцать минут они решили, что поженятся.

Идея пригласить Алекса к себе возникла у Марики еще на даче.

«Приведу и оставлю ночевать! – с тайным восторгом думала она. – И наплевать на велосипед в прихожей!»

Света с Антоном должны были уехать с ночевкой к свекрови. А баба Фиса ложилась спать в десять часов.

«С утра она пойдет за молоком, и мы с Алексом успеем улизнуть, – решила Марика. – Никто ничего и не заметит».

– Теперь ко мне! – объявила она, когда они вошли в метро после проводов Анжелики.

Алекс сжал ее руку:

– Хорошо.

Ехали молча. У Марики в голове вертелась одна единственная мысль: «Я хочу постичь существо на «А»». Ей нравилось, как это звучит.

И все же, когда они вошли в подъезд, застарелое чувство стеснительности и неудобства вновь нахлынуло на нее – даром, что Алекс уже был здесь. Она внимательно следила за ним: как он отреагирует? Что скажет? Но он совершенно не обращал внимания ни на выщербленные ступени лестницы, ни на отсутствие лампочек на площадках.

– Пошли! – прошептала она, открыв дверь своим ключом. – Только тихо, а то соседку разбудим.

Первое, что они увидели, были развешанные по всему коридору сырые простыни и панталоны бабы Фисы.

«Чокнутая старуха! – чуть ли не простонала Марика. – Нашла время стирать!»

Пробравшись сквозь лабиринты влажного белья, они прошмыгнули в ее комнату. Марика включила настольную лампу, освещая свое царство: книжные полки, заваленный бумагами стол, побеги традесканции в стакане.

– Чаю хочешь? – спросила она. – Со зверобоем? Мне мама прислала из Горького.

Алекс кивнул, и Марика побежала ставить чайник. В кухне было все привычно: холодильник, бабы Фисины кастрюли на плите… А совсем рядом, за стенкой, находился совершенно нездешний  человек. Ее Алекс. И в это трудно было поверить.

Марика возвращалась назад, как вдруг дверь бабы Фисиной комнаты слегка приоткрылась.

– Ну ка, подь сюды! – поманил ее упитанный палец с рубиновым кольцом.

Марика вздрогнула:

– Что?

– В обуви проперся через весь коридор! – придушенным шепотом зачастила баба Фиса. – Кто полы будет мыть?

– Да вымою я, вымою!

Но соседка не собиралась так просто сдаваться.

– Ты слишком легко живешь, девонька! Думаешь, что тебе все можно, да? А ну как это шпион какой нибудь, а?

– Баба Фиса…

– Ты хоть об этом подумала? Нет? А я подумала! Мне твоя тетка покойница велела приглядывать за тобой.

У Марики в комнате сидел Алекс, а ей приходилось тратить время на переговоры с сумасшедшей старухой.

– Занимайтесь собой, а не мной! – грубо рявкнула она и захлопнула свою дверь перед ее носом. Сердце ее колотилось, руки тряслись от бессильной ярости.