– Родила?

– Родила.

– Девочку?

– Нет.

– А кого? – перепуганно простонал Степанов.

Мальчишку им показали через стекло.

Миша смотрел на него и все пытался осознать, что это его сын. Пусть не генетический, не родной, но все таки. Рожица маленькая, красная, глазки закрыты, и рот – треугольничком.

Но больше всего Мишу поразили его размеры – человеческое существо не могло быть таким крошечным. Как его на руки то брать? А вдруг что нибудь сломаешь?

– Смотри, улыбается, улыбается! – толкнул его в бок Жека.

Миша старательно вытаращился на ребенка.

– Где улыбается? Он же спит!

– Да я про медсестру говорю! – досадливо отмахнулся Жека. – Симпатичная, правда?

– Степа а анов! – кричала Лена через окошко третьего этажа. – Ты что из вещей мне привез?

Миша топтался внизу:

– Как что? Одежду! Платье, сумку, золотую цепочку…

– Ми иш! – на всю улицу. – Ты трусы носишь?

– Ну… ношу.

– А мне что, не надо?

Внутрь родственников не пускали, поэтому два раза в день Миша бегал под окна Лениного роддома и наряду с десятком других молодых папаш орал, гримасничал и махал руками, чтобы хоть как то объясниться с женой.

Еще можно было писать записочки и отсылать передачи. Но большинство продуктов находились под запретом, поэтому родственники передавали их в палаты контрабандой: привязывали к спущенным из окон веревочкам и отправляли наверх.

Все таки тем, кто рожал летом, было намного легче: они могли хоть окна открыть и нормально поговорить со своими. А зимой как поговоришь? На улице – минус двадцать пять, в палате двадцать девчонок, и к каждой постоянно кто то приходит.

Эти пятнадцать дней прошли перед Мишиными глазами как какой то сюрреалистический фильм. Готовиться к предстоящей сессии он абсолютно не мог. Сидел над учебником и тупо смотрел перед собой. Все мысли были только о Лене, о маленьком, о том, как жить дальше…

– Ну и как ты ощущаешь себя в роли молодого папочки? – постоянно подначивала его теща.

Да никак! Миша вообще себя не ощущал. Он ужасно соскучился по Лене и в то же время боялся ее возвращения домой. Какими глазами он будет смотреть на чужого ребенка? А вдруг он не сможет подавить в себе отвращения к нему и все это заметят?

Впрочем, скоро его страхам и сомнениям пришел конец. Наняв за бешеные деньги черную «Волгу», Миша отправился забирать жену. Теща в счастливых слезах, тесть с примороженными гвоздиками, роженицы в окнах, сбежавшиеся посмотреть, на чем увезут домой Степанову…

Наконец Лена вышла на крыльцо – вся странная, необычно худенькая… А в руках ребенок в одеяле.

– Ну, иди, принимай сокровище! – крикнула Мише нянечка, высунувшаяся вслед за Леной.

На подгибающихся ногах он подошел, чмокнул жену в щеку, проговорил что то…

Лена приподняла салфеточку с лица младенца. Тот спал – глазки закрыты, во рту резиновая соска.

– Как назовем то? – спросила Лена, испытующе глядя на Мишу.

Тот на секунду задумался:

– Константином. В честь прадедушки Константина Эрнестовича.

ГЛАВА 26

И снова игра – игра на нервах. Солировали ударные.

Алекс метался по городу в поисках работы, надеясь, что так он сможет остаться в СССР по рабочей визе.

Перво наперво он обратился в американское посольство.

– Ну что? – нетерпеливо спросила Марика, когда Алекс вернулся оттуда.

Его лицо было каменным.

– Там какие то враги сидят! – с едва сдерживаемой яростью проговорил он.